С севера шла еще одна гигантская волна, как бы приветствуя волны с юга. На ней виднелись белые звезды — листки, которые дал мне Сватлов. Волна обрушилась на нас, прижала, стремясь раздавить скорлупу, защищавшую хрупкие человеческие существа. На мгновение я почти потерял сознание, ощутил холодную хватку моря, его неумолимые пальцы сжимали глину плоти, как будто хотели вылепить нас заново…

Я оказался один в углублении между волнами, вцепившись во что-то вроде водорослей или щупалец, и забился в панике, но тут же понял, что это снасти с обломком бруса. Ни катера, ни тех, кто в нем находился, я не видел.

Но я видел, как волны с севера и юга столкнулись, взметнувшись призрачным гейзером, видел, как они обнимают друг друга в лихорадочном колоссальном объятии. Мне показалось, что я вижу корму «Сьюзан Энн» и на гребне этого объятия зеленый отблеск.

И тут полоса черного облака устремилась вниз, словно гигантская черная рука опустилась на волны, подбирая что-то, схватила и прижала к своей груди. Облако и вода коснулись друг друга, слились. Море не отдавало свою добычу. Туча и вода тянули в разные стороны, кружились, вращались… водяной смерч!

Меньшие волны замерли, затем, словно вняв призыву, устремились к столбу смерча, влились в него, поднимаясь все выше и выше по дрожащей водяной колонне, вращались, как в карусели. Все больше воды втягивалось в это вращение.

Рядом со мной из воды вынырнула голова, руки отчаянно цеплялись за пустоту. Вторая волна бросила брус и меня вместе с ним к этим рукам. Я поймал их в кипящей пене и удержал. Это была Дебора; волосы облепили ее лицо, в глазах застыл ужас — впервые в жизни она не выглядела спокойной.

Волна поднимала нас все выше и выше, словно по хрустальным склонам синевато-серого Эвереста. Рева я не слышал — уже давно оглох, но чувствовал его всем телом, точно лист на ветру. Вода несла нас все выше по столбу, словно поднимала жрецов в носилках на ступени вавилонского зиккурата. Я посмотрел вниз: море было далеко под нами. И от одного края горизонта до другого не видно было ничего, кроме пены.

Что мне говорил Светлов о вращении? О следовании за ходом солнца, об индусах, которые на своих вращающихся колесах поднимаются к верхнему небу? Столб, на котором мы поднимались, всегда оставался справа от меня… Мы движемся в круге deas soil… Deas Soil.

Столб задрожал и изогнулся, как труба из расплавленного стекла. Я мог заглянуть в его мутную пустую середину. По ней, вращаясь, поднималось все выше и выше зеленое пятно.

И тут облако получило то, что искало. «Рука» поднялась вверх, разорвав связь между морем и небом. Колонна воды обрушилась вниз, как белое тело убитого гиганта, как башни Стеклянного Города, как рухнувшее жидкое небо!