Мое чувство божественности ослабело. Что-то внутри меня будто пришло в сознание, принялось нашептывать мне… Что-то шептало мне: именно для того, чтобы остановить эту булаву, я давным-давно проделал весь путь из Карнака, убил Дахут… Что я ни в коем случае не должен использовать эту булаву… Но я обязан продолжать свой путь… Как и раньше, в древнем Исе, продолжать, окунуться в это древнее зло, чтобы… чтобы…
Де Керадель смотрел на меня, его глаза пылали адским пламенем.
— Ты один из нас, Носящий Булаву! — прорычал он.
Рука Дахут коснулась моей, ее щека коснулась моей. Меня вновь охватил восторг, затмив сомнения, — но будто эхо этого сомнения все еще оставалось во мне.
— Я с вами — но я не подниму булаву, — сказал я.
Моя рука вырвалась из руки Дахут, пальцы разжались, и я отбросил
— Ты сделаешь так, как я велю, — мрачно заявил де Керадель. — Возьми булаву.
— Терпение, отец. — Голос Дахут был милым, нежным, но в нем слышалась угроза, как и в голосе ее отца. — Он понесет чашу и кувшин и поступит, как предписано. Он будет кормить пламя. Ничего не выйдет, если он не поднимет булаву по собственной воле. Имей терпение.
— Однажды ты уже предала отца ради любовника, — яростно ответил он.
— И я могу поступить так снова… — твердо заявила она. — И что ты можешь сделать с этим, отец?
Его лицо исказилось. Де Керадель поднял руку, будто собирался ударить дочь. Но затем в его глазах я увидел тот же ужас, что и тем вечером, когда мы встретились впервые. Тем вечером, когда он говорил о силах, коими можно повелевать. Тем вечером, когда Дахут добавила: «Или чтобы они властвовали над нами».
Его рука опустилась. Де Керадель поднял дубину, передал мне чашу и кувшин и тихо сказал:
— Идемте.
Мы вышли из комнаты, и де Керадель шел по одну сторону от меня, а Дахут — по другую. Мы спустились по ступеням. В коридоре нас ждало два десятка слуг. Все они были в белых мантиях и держали в руках незажженные факелы. Едва мы подошли, слуги опустились на колени. Де Керадель нажал на камень в стене, и часть ее отъехала в сторону, а за нею открылся проход, и широкие каменные ступени вели вниз, вниз, вниз. Держась за руки, Дахут, де Керадель и я проследовали вперед, а за нами шли слуги. Путь нам преградила каменная стена. Де Керадель вновь нажал на потайную панель, и часть стены поднялась, медленно и беззвучно, будто занавес. Она скрывала проход в комнату, вытесанную в камне. Из нее исходил едкий смрад, и впереди слышался гул множества голосов. Свет, что заливал комнату, был тускл, но кристально чист — будто сумерки в лесу. Сотня или более мужчин и женщин стояли в ней, лицом к нам, и глаза их были пусты, будто глядели в иной мир. Но они увидели нас. В стенах пещеры располагались ниши, и другие люди вышли из них, женщины, которые несли детей на руках, женщины, которые несли детей в подоле. Глаза детей тоже были широко распахнуты и пусты, будто те спали. Мужчины и женщины носили древние одеяния.