Дорога все продолжалась. Людей на ней становилось все больше, и я заметил, что многие идут в ту же сторону, что и я. Затем справа от меня в степи возник тусклый фосфоресцирующий свет — как те серые гнилостные огни над верхушками монолитов… Свет источал нависший над равниной полумесяц, напоминавший колоссальную арку. По равнине протянулась тропа пепельно-серого света, и люди-тени устремились с широкой дороги на эту тропу — но не все. Один из них замешкался подле меня — высокий, широкоплечий, с плюмажем на остроконечной шляпе. Ветер трепал его плащ, словно пытался разорвать грузное бесплотное тело тени в клочья, — ветер, дуновения которого я не ощущал.

— Пожиратель Теней пирует, его стол ломится от яств, — прошептал незнакомец.

— Пожиратель Теней? — слабо переспросил я.

Он присмотрелся ко мне, и с его губ сорвался смех — похожий на шелест подгнивших листьев какого-то ядовитого растения.

— Хе-хе-хе… Ты новичок! Только пришел в этот восхитительный мир! Так тебе ничего не известно о Пожирателе Теней? Хе-хе-хе… Он для нас — единственная форма смерти в этом мире, и многие, кто устал от жизни здесь, устремляются к Нему. Ты еще не вполне осознаешь это, ибо Он не проявился. Глупцы… — злорадно прошептал он. — Им следует научиться находить пищу в том мире, откуда они пришли. Как научился я. Не пищу, сотканную из тени, нет-нет, славную пищу из плоти, крови и душ… душ, хе-хе-хе!

Призрачная рука потянулась к сверкающей нити и отдернулась, точно обжегшись. Грузная тень скорчилась от боли, вскрикнула. Шелестящий смех сменился омерзительным воем:

— Ты идешь на свадебный пир… возлечь на свадебном ложе… Твой стол уже ломится от яств… Тебе преподнесут плоть, и кровь, и душу… и жизнь. Возьми меня с собой, жених… Возьми меня с собой к твоей невесте. Я столь многому могу научить тебя! И взамен прошу лишь пару крошек с твоего стола… лишь мельчайшую часть от плоти, крови, души твоей невесты…

Что-то сгущалось под аркой луны на ущербе, что-то нависло над сияющим полумесяцем… Смутные черные тени слетались туда, образуя колоссальное лицо — лицо без черт. Но нет, там были черты — в ткани теней образовались две прорехи, и из них лился свет. Прорехи глаз. Зиял рот — и мертвый свет струился из него, обретая очертания извивающегося языка. Язык слизнул тени, затянул их в рот, и губы сомкнулись. Потом рот открылся вновь — и новые тени влетели туда.

— О, мой голод! Моя жажда, мой голод! Возьми меня с собой, жених, возьми меня к твоей невесте… Я столь многому могу научить тебя — а взамен прошу так мало…