— Мои серьги надела на меня та, которая любила меня не меньше, чем тебя любит твоя женщина! — В первый раз за все время, что Кентон знал Гиги, он услышал в его голосе гнев.

Перс тихо рассмеялся. Это сняло напряжение. Кентон виновато улыбнулся барабанщику. Гиги улыбнулся в ответ.

— Что ж, — сказал он, — похоже, всем нам надо чем-то жертвовать… — Он начал снимать серьги.

— Нет, Гиги! — Кентон не мог заставить себя расстаться с золотым браслетом, на который Шарейн нанесла символы своей любви. — Оставь. И серьги, и браслет можно спрятать.

— Не знаю. — В голосе Гиги звучало сомнение. — Мне кажется, так лучше. Мне нравится мысль о жертве.

— Мало смысла в том, что ты говоришь, — упрямо возразил Кентон.

— Разве? — удивился Гиги. — Однако многие видели этот твой браслет, когда ты сражался с людьми черного жреца и потерял Шарейн. Кланет видел его. Что-то мне подсказывает, что он больше запомнился, нежели серьги в моих ушах.

— Ну а мне ничто ничего не подсказывает, — отрезал Кентон.

Он прошел в каюту, ранее бывшую каютой Кланета, и принялся переодеваться в одежду моряка, которую они забрали с захваченной галеры. Он облачился в свободную рубаху из тонкой кожи, рукава которой опускались до запястий.

— Видишь, — сказал он Гиги. — Браслет спрятан.

Затем он натянул свободные штаны из того же материала, удерживаемые поясом на талии. Обул высокие сандалии на шнуровке. Поверх рубашки он надел кольчугу без рукавов. На голову Кентон возложил конический металлический шлем, с боков которого на плечи ниспадали складки промасленной шелковой ткани.

Остальные последовали его примеру. Только перс не стал снимать свою кольчугу. Он заявил, что уверен в ее силе, а остальные ему незнакомы. «Она — как старый друг, много раз выручавший меня, всегда верный, — сказал перс, — и я не собираюсь менять его на нового, чья верность под вопросом». Но сверху он надел рубаху и тунику. А Гиги, водрузив на голову шлем, поправил шелковую ткань так, что она скрыла его серьги и другие украшения. Еще один кусок шелковой ткани он обмотал вокруг шеи, закрывая рот.

Облачившись в накидки, товарищи посмотрели друг на друга с облегчением. Викинга и перса поистине было не узнать. О них беспокоиться не стоило. Кентон тоже, как показалось всем, был достаточно неузнаваем в новой одежде. Накидка скрывала короткие ножки Гиги, а ткань на лице и конический шлем меняли черты лица.

— Хорошо, — пробормотал викинг.

— Очень хорошо, — эхом отозвался Кентон.

Они застегнули пояса и прикрепили к ним как собственные мечи, так и короткие мечи, которые сковал Сигурд. Только Гиги не взял ни девятифутовый меч, сделанный для него северянином, ни булаву. Последняя слишком бросалась в глаза, а меч слишком громоздок для их путешествия, и, как и булаву, его невозможно было спрятать. Гиги прихватил два меча обычной длины. Затем он нашел длинный кусок тонкой веревки и привязал к нему абордажный крюк. Веревку Гиги обвязал вокруг пояса, оставив крюк болтаться на нем.