В дверь постучали и внутрь заглянула Розалинда. Её волосы уже выглядели лучше. Но он не был уверен насчёт наплечной кобуры, которая была надета на ней. Это казалось немного сюрреалистично, как собака в праздничном колпаке.

— Глэдис здесь, мистер Стакхаус.

— Позовите её.

Глэдис вошла. Под подбородком у неё болталась дыхательная маска. Её глаза были красными. Стакхаус сомневался, что она плакала; видимо, раздражение было вызвано смешиванием химических компонентов.

— Всё готово. Осталось только добавить очиститель для унитазов. Одно ваше слово, мистер Стакхаус, и мы пустим газ. — Она резко и сильно тряхнула головой. — Этот гул сводит меня с ума.

«Судя по твоему виду, ты уже близка к этому, — подумал Стакхаус. — Но ты права насчёт гула. К нему невозможно привыкнуть. Как только тебе начинает так казаться, он тут же становится громче — не в ушах, а прямо внутри головы. Затем он разом спадает до прежнего, более терпимого, уровня».

— Я разговаривала с Фелицией, — сказал Глэдис. — В смысле, с доктором Ричардсон. Она наблюдала за ними по своему монитору. Она говорит, что гул усиливается, когда они берутся за руки, и спадает, когда они отпускают друг друга.

Стакхаус уже сам догадался до этого. Как говорится, для этого не обязательно быть профессором.

— Это будет скоро, сэр?

Он посмотрел на часы.

— Думаю, часа через три. Узлы ОВиК находятся на крыше, я прав?

— Да.

— Возможно, я позвоню вам Глэдис, когда придёт время, но могу и не позвонить. Вероятно, всё случится очень быстро. Если вы услышите стрельбу перед фасадом административного здания, начинайте пускать газообразный хлор не дожидаясь команды. Затем приходите на помощь. Не возвращайтесь внутрь, а просто бегите по крыше до западного крыла Передней Половины. Это понятно?

— Да, сэр! — Она одарила его ослепительной улыбкой. Которую ненавидели все дети.

12

Половина первого.

Калиша смотрела на детей из Палаты А и думала о марширующем ансамбле штата Огайо. Её отец обожал команду «Бакайз» и она всегда смотрела футбол вместе с ним — чтобы быть ближе, — но по-настоящему её интересовало только шоу во время перерыва, когда ансамбль («Гооордость „Бакайз“!», — всегда объявлял диктор) выходил на поле, играя на инструментах и одновременно создавая фигуры, которые были различимы только сверху, — начиная от буквы «S» на груди Супермена до удивительного динозавра из «Парка юрского периода», который ходил и кивал своей ископаемой головой.

У детей из Палаты А не было музыкальных инструментов, и единственной фигурой, которую они образовывали взявшись за руки, был круг — неровный, потому что соединительный туннель был узким — но обладали той же… как же это слово…