— Допустим, ты по-своему прав, — сказал Смит. — Но разве не лучше перестраховаться, чем потом жалеть? — «Перештраховаться». «Шалеть». — Подумай о предсказаниях, которые сбылись, а затем подумай о возможных последствиях бездействия!

Энни вставила свои пять копеек:

— Как вы можете быть уверены, что предсказания сбудутся, если вы убьёте указанных в них людей? Я этого не понимаю.

— И он тоже не понимает, — сказал Люк, — но ему невыносима мысль, что все совершённые ими убийства были совершены без веской причины. Им всем невыносима.

— Нам пришлось уничтожить деревню, чтобы спасти её, — сказал Тим. — Кажется, кто-то говорил это о Вьетнаме?

— Если вы намекаете на то, что преды обманывают нас, выдумывая всякие небылицы…

— А вы можете быть уверены, что они этого не делают? — возразил Люк. — Может, не осознанно, но… у них там хорошая жизнь, верно? Беззаботная. Не похожая на ту, какая была у нас в Институте. Может, на момент появления их предвидения — верны. Но они всё равно не учитывают случайные факторы.

— Или Бога, — вдруг сказал Калиша.

Смит — который уже очень давно играл в Бога — сардонически усмехнулся при этих словах.

Люк сказал:

— Вы понимаете, о чём я говорю, конечно, понимаете. Существует слишком много переменных.

Смит некоторое время молчал, глядя на открывающийся вид. Затем сказал:

— Да, у нас есть математики, и распределение Бернулли всплывает в их докладах и дискуссиях. Вообще-то, уже многие годы. Так что, допустим, ты прав. Допустим, наша сеть Институтов не спасала мир от ядерного уничтожения пять сотен раз. Пусть будет только пятьдесят? Или пять? Но разве оно того не стоит?

— Нет, — очень тихо сказал Тим.

Смит уставился на него, как на сумасшедшего.

— Нет? Вы говорите нет?