– Конечно! Вы сами спроектировали здание? – спросил я.

– Да, – ответил Кородиак, улыбаясь. – Это была вообще-то сумасбродная затея – построить солидное здание из камня в форме палатки. Воплощение в жизнь такого решения вопреки собственным сомнениям стоило немалых нервов, которых мне уже сегодня не хватает. Но постепенно все с этим смирились. Даже я сам! – Он засмеялся. – Театр стал новым символом Книгорода.

Неожиданно его руки стали совершенно спокойными. Он отпустил сетку, и она сложилась перед его грудью. Кородиак оказался непосредственно передо мной, всего лишь на расстоянии броска тела.

– Я все подчинил Цирку «Максимус», даже мое душевное состояние, – сказал он очень тихо. – Вы знаете, что я считаю самым прекрасным, что может случиться с кем-то в жизни? Чтобы идея, которой живешь, стала более масштабной, чем ты предполагал. В моем случае такой идеей был театр, достигший таких размеров – в любом отношении, – о которых я не мог даже мечтать. – Он запнулся и откашлялся.

– Здание было возведено, но еще не отделано, и здесь началась история с моими глазами. Врачи заявили мне, что им еще ни разу не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Некоторые из них до сегодняшнего дня утверждают, что это была болезнь, происходящая из лабиринта. Крошечный паразит, которого невозможно разглядеть даже под микроскопом и который пожирает глаза! Якобы он обитает только на самых нижних уровнях катакомб. Но я никогда не бывал в катакомбах и тем более на самых нижних уровнях. Но это, собственно говоря, не имело никакого значения, так как заболевание все равно было неизлечимым. Мои глаза просто исчезали, и не было никакого средства для их спасения. Самым странным было то, что это не вызывало никакой боли. Сначала в течение длительного времени у меня было слегка затуманенное зрение, но потом… – Кородиак запнулся. Он оперся о станок и стал тяжело дышать.

На какой-то момент мне стало не по себе. Я надеялся только на то, что этот жуткий паразит исчез вместе с глазами Кородиака и не был заразным. Мне хотелось лишь одного – чтобы он не стал развивать сейчас эту тему.

– Когда я наконец смирился с тем, – продолжал он, – что навсегда потеряю зрение, несмотря на то, что я привлек большое количество знахарей и экстрасенсов, то углубился в работу, как никогда прежде. Я лихорадочно делал наброски конструкций такого количества кукол, механических устройств и различных сценических трюков, что мы до сегодняшнего дня еще не успели их полностью изготовить или апробировать. И мы еще долго будем этим заниматься.