Мне теперь было совершенно ясно, почему его полюбила мама, и причина крылась не только в его красоте или одинаковой манере одеваться: линялые джинсы, фланелевая рубашка и походные ботинки, но и в тепле и спокойствии, которые он излучал. Толику этого тепла я и улавливал, когда вызывал в себе силу Фрея или принимался кого-то лечить.

– Папа! – сказал я.

– Магнус! – Он встал. Глаза его радостно сияли, но, казалось, ему не совсем было ясно, что делать с руками. – Я так рад наконец увидеть тебя. Очень хотел бы обнять, но, боюсь, ты этому не обрадуешься. Тебе, наверное, нужно время, чтобы…

Я бросился к нему и изо всех сил обхватил руками.

Совсем на меня непохоже. Вы же знаете: не любитель я обниматься, особенно с незнакомыми.

Вот только был ли он до сего момента мне незнаком, или я, просто не отдавая себе отчета, всегда знал его так же хорошо, как маму? Теперь-то я понимал, что встречался с ним каждый наш с мамой поход. Каждый раз, когда мы с ней бродили по лесу, каждый раз, когда солнце показывалось из-за туч, Фрей оказывался с нами.

Возможно, я должен был на него злиться, но – нет. После смерти мамы у меня как-то исчезла склонность к обидам. Годы жизни на улице приучили меня не ныть и не изводиться на тему: вот что на самом деле могло бы у меня быть, вот чего ты в действительности заслуживаешь, вот как надо бы по справедливости. Поэтому я сейчас просто, без задних мыслей, ловил чистое счастье момента.

Фрей осторожно коснулся ладонью моего затылка. От него пахло дымом костра, сосновой хвоей и сморсами. Кто не знает – это печеная пастила, заложенная вместе со слоем шоколада между двумя крекерами. Интересно, у них в Ванахейме есть сморсы?

Меня вдруг как шарахнуло: «Вероятно, я здесь, потому что умер или, во всяком случае, при смерти».

Объятия мои разжались. Руки упали вдоль тела.

– Что с моими друзьями?

– Полный порядок, – заверил Фрей. – Спасая берсерка, ты довел себя до порога смерти. Он выживет. Да и ты тоже. Молодец, Магнус.

Я считал себя недостойным такой похвалы.

– Три валькирии погибли. Я чуть не потерял всех друзей. И только ради того, чтобы мне удалось связать Волка и отправить назад в Муспелльхейм Сурта с его великанами. Но и это по большей части заслуга Джека. А самое главное, все ведь, в общем, осталось по-прежнему.

Фрей засмеялся.

– О нет. Тебе, Магнус, многое удалось изменить. Ты хозяин меча и оказываешь влияние на судьбу Девяти Миров. А валькирии… Да, конечно. Они погибли. Но это их жертва, которую они принесли по собственной воле и выбору. Не умаляй их подвига чувством своей вины. Ты не в силах предотвратить все смерти, ровно так же, как я не могу воспрепятствовать осени, которая каждый год кладет конец лету, или своей судьбе в Рагнарок.