Я смотрю на Ниветту, мне кажется, что это заставит ее уйти, однако она ничуть не смущается ловит мой взгляд, и уйти хочется уже мне. Ниветта выглядит очень маленькой и хрупкой, но однажды она избила Кэя за то, что он снес фигурки со стола, где Гвиневра и Ниветта играли в монополию. Она сказала:

— Иди сюда, сука.

Так и сказала. Может даже:

— А ну-ка иди сюда, сука.

Словом, Ниветта продемонстрировала удивительную для меня словесную эквилибристику. В книжках есть много ругательств, а Ланселот знает их больше, чем цифр. Просто я почему-то не ожидала такого активного нападения со стороны Ниветты. В целом, она мне нравится. Хотя даже сейчас я представляю, как она схватит меня за воротник платья, и скажет:

— Тебе конец, курица.

Глаза Ниветты однако выражают только мир и покой. Иногда она облизывается. Я вижу, что губы у нее пересохли и потрескались. Может быть, они с Кэем целовались. Эта мысль вызывает у меня внутри нечто странное, будто маленький водоворот внизу живота. Не возбуждение, однако за шаг до него. Может быть, это вид зависти. Зависть — плохое, деструктивное чувство. Мне не нравится ощущать такие вещи.

Кэй, как только я о нем вспоминаю, оказывается рядом. Он садится рядом с Ниветтой, подается вперед, едва не сбив тарелку. Салфетка, как парус раскрывшаяся на тарелке, падает, вилка и нож подпрыгивают, звякнув. Кэй очень неловкий, хотя он отлично танцует. Не могу понять, как это может сочетаться. Некоторые качества должны друг друга взаимно исключать. Ради формальной логики. Так иногда говорит Гвиневра вместо "ради Бога".

— О чем болтаете? — весело спрашивает Кэй. У него смешливое лицо с самыми красивыми чертами на свете, такими правильными и тонкими, будто его создавал не случай, не случайная комбинация генов, а кто-то персонализированный, знакомый с тем, что называется красивым. Смотря на такие лица, я начинаю думать о Боге. У Кэя синие глаза и светлые-светлые волосы, на носу рассыпался урожай веснушек, ведь сейчас май, а это значит, что веснушки будут сопровождать Кэя до декабря. Кэй смешливо морщит тонкий нос, его мимика сглаживает невероятную красоту, присущую ему от рождения. В противном случае, мне было бы грустно с ним общаться, я думала бы только о том, что природа не дала мне ничего столь же прекрасного. Я — обычная. Не хуже других, это точно. Не лучше других, это тоже точно. При некотором волевом усилии и концентрации, я могу показаться милой. Обычно этого достаточно.

— О том, что семьдесят шесть процентов девушек симулируют оргазм, Кэй, — говорит Ниветта своим абсолютно лишенным интонаций голосом.