— Вот это дело! — поддержали его парни. А Виктор, кисло улыбнувшись, пробубнил себе под нос, что до боли похожее на «бараны».

47. Бродяги и мент

47. Бродяги и мент

Спуск начинался сразу за дверью. Золотой свет еще некоторое время освещал дорогу, но вскоре он превратился лишь светлую точку где-то наверху, далеко за спинами. Лестница, идущая по склону черной сколы, была шириной метра три. Ни поручней, ни ограждений по ее бокам не было. Отвесные склоны с обеих сторон терялись в непроглядной тьме огромной пещеры, полости в горе. Свет фонарей не мог дотянуться ни до дна этой полости, ни до стен, ни до свода. Перед глазами была лишь уходящая вниз черная лестница, прорезающая темноту и связывающая золотой коридор неизвестно с чем.

Шли не торопясь. Конечно, спускаться — это вам не в горочку идти, но все же, ноги уставали очень быстро. Даже не смотря на неплохую подготовку при спуске по ярусам, не меняющая наклона лестница отзывалась в икрах и спинах неприятным напряжением, которое стремилось перерасти в судороги.

Хоть лестница и была достаточно широкой, однако все шли друг за другом, выстроившись в цепочку по ее центру. Лишь Миха и ведомый им Моня, который при каждой попытке открыть ему рот начинал материться и обвинять всех и во всем, шли бок о бок. И то, потому что Миха придерживал кореша, дабы тот не свалился с обрыва или не учудил что-либо еще.

— Она когда-нибудь кончиться? — Леонид Васильевич, идущий перед связанным гопником и его корешем, чувствовал себя мотыльком, следующим за светлым пятном фонаря. В глазах от нескончаемого бега ступеней начало рябить. И взгляд нельзя оторвать — споткнешься, и смотреть на череду черных граней сил нет. — Надо было там остаться на отдых.

— Слушай, полковник, — Миха, идущий сзади тоже устал, но пытался держаться бодро. — Надо было? Так оставался бы. Что дальше-то пошел? Отдохнул бы, а завтра догнал. Ну, или сегодня. Черт, — парень свободной рукой почесал затылок, будто что-то вспоминая. — А какой сегодня день недели? Помнит кто?

— Среда, — ответила Анна. Девушка шла второй по счету, перед Бесом.

— А утро или вечер?

Девушка взглянула на часы. Негромко хмыкнула себе под нос.

— Ночь, второй час.

— А какого рожна мы еще не спим? — остановился на месте Миха, придерживая, задумавшегося о чем-то Моню.

— Располагайся, — Леонид Васильевич приглашающий жестом окинул ступени. — Подушечка, одеялко. Душ перед сном не желаете принять?

— Не забывайся, мент, — осадил полковника Миха. — Ты хоть и ровно идешь, но споткнуться всегда можешь. А здесь тебя тащить никуда не надо будет. Сам скатишься.