— И дальше? — поторопилась Анна.

— А что дальше, — не поворачиваясь, ответил Леонид Васильевич. — Первую процедуру маньяк вытерпел. Думал все. Нет. Ему как трехразовое питание это прописали. — Не отрывая взгляда от Мони, продолжил полковник. — Через день он стал говорить, что все придумал про голоса, что специально настаивал на невменяемости, что бы только не в тюрьму. Но курс лечения назначен и пересмотру не подлежит до прохождения полного курса. Через месяц мужик спекся. Стал ссаться и сраться под себя. Весь день говорил свое имя и мычал что-то неразборчивое.

Моня, как и не слышал, стоял, как зомби, только слюни еще не пускал. Леонид Васильевич отвернулся от него.

— В общем, стал этот хитрый маньяк овощем, — Леонид Васильевич сделал паузу. — Это я к чему? — он посмотрел на Анну. — Дурачком можно и прикинуться, но в этом случае стать им вполне реально. Сделают. А тюрьма или дурка? Что лучше? Ну, не знаю. Но пускать слюни и сопли? По-моему это просто противно.

— Черт, — выругалась девушка. — Он же мой парень.

— Не женаты еще?

— Нет, — отрицательно покачала головой Анна.

— Ну, тогда радуйся.

— Чему?

— Все равно же вам расставаться, после выхода отсюда. Совместных камер не бывает. А ответственность моральную за него нести, я бы тебе не советовал.

Было видно, что девушка готова расплакаться. Голова опущена вниз. Дыхание медленное, тяжелое, и руки мелко-мелко трясутся.

— А здесь? — продолжил Леонид Васильевич. — Вы, правда, верите в этого демона, к которому ведет дорога.

Анна кивнула.

— Я верю. Из далека так посмотришь — бред. А задумаешься, вспомнишь все случившееся и страшно становиться. Тут сложно не поверить. Вон, Моня тоже не просто так свихнулся. Ведь нельзя же просто из-за созерцания золота так поехать?

Леонид Васильевич промолчал и про свой разговор с гопником в золотом коридоре, да и про свои личные мысли, просачивающиеся в сознание все в том же коридоре и топящие рассудок алчностью и злобой.

— Можно, — коротко ответил он и швырнул в воду камень, который так и крутил в руках во время всего их разговора. Как же ему сейчас было охота домой. К его Лизоньке. Обнять ее, поцеловать нежно и крепко в губы, переплестись телами, утонуть в ней и раствориться в тепле и спокойствии ее души.

— Гадство, — лишь зло выругался полковник. — Полное гадство.

В туннеле заполненным водой показался свет фонаря. Миха и Бес возвращались.

Оказалось, что по краю стены пройти можно. Там дальше, этот туннель переходил в другой более широкий и высокий, как ущелье. И в этом ущелье бежала настоящая река, в которую из похожих на их туннель ответвлений втекали новые притоки. Река, настоящая река, была впереди, а это так небольшая протока.