Мужик был крепкий, но с намечающейся складкой живота над фиговиной из металлических пластинок и цепи, которой он застегивал усаженный металлическими бляшками ремень. Сперва я подумал, что на ногах у него разная обувь, на одной потертый сапог, но, приглядевшись, понял свою ошибку: на другой вообще ничего не было, кроме черной цепочки на щиколотке, не было даже двух пальцев, среднего и мизинца.

Я глянул ему в лицо, и наши взгляды встретились.

Я был по-прежнему без рубахи, Сью в хамелеоне по-прежнему сидела в закатанных штанах. Одна лишь Мейбл выглядела аккуратно и подтянуто.

Он глянул на Мейбл. Глянул на меня. Снова на Мейбл. Потом наклонил голову и сказал:

— Хр-р-ап-тьфу! Что вам тут нужно?

В итоге вступления к этой речи в восьми дюймах к северу от обутой ноги Мейбл и в шести к югу от его босой возникло нечто похожее на желтую устрицу.

Он вскинул голову. Мокрая нижняя губа отвисла, обнажая длинные желтые зубы.

— Доброе утро. — Я протянул руку. — Мы… — (он глядел на мою ладонь), — проводим изыскания.

Он вытащил большой палец из драного кармана, и мы обменялись рукопожатиями. Покрытая слоем грязи, мозолистая, это была рука очень крупного мужчины, который грыз ногти с раннего детства.

— Да? Какие такие изыскания?

На пальце красовался изумительный перстень.

— Мы из Мирового энергетического комитета.

Взять золотой самородок неправильной формы…

— Так я и думал. Видел вашу машину там, на дороге.

…раза в три больше, чем хороший вкус дозволяет для перстня…

— Нам сообщили, что этому району недостает энергии для такого количества жителей.

…провертеть в нем дырку для пальца, чтобы почти все неровности остались с одной стороны…

— Наверное, козлы из Хайнсвиля нажаловались. А мы живем тут, а не в Хайнсвиле. Не понимаю, какое им до нас дело.

…в золотой кратер, не по центру, вставить опал размером с ноготь его… нет, моего большого пальца…

— Мы должны проверить. Недостаток энергии — это всегда плохо.