— Ну, ты это, иди к другу, расслабься и попытайся получить удовольствие, — хихикнул он. Вот сволочной дед!

— А Итачи там?

— Нет, Итачи уже получил свою порцию, он вроде на кухне свой чаёк пьёт. Успокаивающий, — жизнерадостно сообщил Хаширама.

М-дя… Как–то после таких слов немного страшно.

Часть 4. Глава 19. Любовь, приятности и неприятности

Часть 4. Глава 19. Любовь, приятности и неприятности

— Наруто ты такой милый, дай я тебя обниму… — при этом Саске смотрел на меня своей убойной техникой «Glazki kak u kota iz Shreka».

Не думал, что спустя столько лет на мне это сработает. Но я покорно пошёл в объятия лучшего друга, которых, казалось, лиши я его, то успокоить Саске жареным кабанчиком, как Еву, не смогу.

— Ты такой красивый, Наруто, такой хороший, ты не представляешь, как я тебя люблю, сильнее я только Итачи люблю, а потом сразу ты, — приговаривал Саске, дрожащими руками поглаживая мою напрягшуюся спину.

— Да ладно тебе Саске, — я чувствовал, как горят мои щеки. Наверное, стали красными, как томаты. Знакомьтесь, Помидорка—Наруто–кун — любимец Учиха Саске.

— Нет, правда. Ты — как солнышко. Такое яркое. Я бы не смог жить без тебя и погрузился во тьму или умер бы, не знаю… — бормотал Саске, подталкивая меня к кровати.

Меня охватила лёгкая паника. Я даже стал вырываться из слишком уж дружеской хватки, но Саске скрутил меня, повалил на кровать и начал… тискать.

Правда, я чувствовал себя любимой кошкой, которая настолько мила, что хочется зажамкать, придушить и зацеловать до смерти. До поцелуев, хорошо, не дошло. Хотя, глядя в лихорадочно–обожающие глаза Саске, я думал, что мой конец не за горами. Попытки освободиться ничего не дали, поэтому я притворился мёртвым и стал представлять, что Саске делает мне… массаж. Стараясь не думать о слухах, что когда–то распускал Сай, чтобы отвадить меня от друга.

— Всё, кажется, отпустило, — пробормотал уже почти нормальным голосом мой друг спустя сорок минут «массажа» и крепких объятий. — Прости, что я так… Почти не мог сдерживаться.

— Да ладно, — улыбнулся я, стараясь, чтобы улыбка вышла ровной. — Когда ещё увидишь столько чувств от тебя?

— Блин, меня так плющит. Я даже понимаю Хинату с её обмороками. Когда увидел утром брата, думал, сердце из груди выскочит, — пожаловался Саске со вздохом. — Даже смотреть на него не мог. Итачи полчаса стоял не шевелясь, чтобы я привык к его ослепительной красоте. Это были самые прекрасные и одновременно ужасные часы в моей жизни. Я чувствовал себя розовым желе.