* * *

Альбус устало выдохнул, в очередной раз пробивая стену. Вэнс и Флитвик, видимо, из расчёта поберечь их силы, шли самым опасным маршрутом, через поджидающие именно их ловушки и охрану. Альбус и Северус почти не устали, когда пробились к цели.

А целью был купол. Возвышающийся над всем комплексом, он являл собой сосредоточие чуждой силы и чуждого колдовства. Вот только оно казалось каким–то… пассивным, что ли? Неагрессивным, нейтральным — словно кто–то сдерживал его. Но это не так уж и важно. Подождав, пока войдут Эммелина и Филиус, Дамблдор сделал проход и им со Снейпом. До Гарри и Гермиона оставались считанные десятки метров. Как бы то ни было, они пришли.

* * *

Вектор, вектор, перехватить, развеять, уничтожить! Быстрее, быстрее, нет правил, есть только собственная воля–магия, сплетённая с чужой. Смертельный танец для двоих, дуэль чистого мастерства, отблески интуиции…

Встретить огонь льдом, а заморозку нагревом. Уклониться от силового вектора, ударить собственным, опереться на чужие, скользнуть сквозь атаки, ударить в ответ искажением пространства, аппарировать, продираясь сквозь защиту — и отразить в конечной точки перемещения шесть атак подряд. Скорость, скорость, скорость! Быстрее, в сторону, в сторону, удар, отбить и не медлить, доля мига — ты труп.

Наверное, со стороны это выглядело сюрреалистически. Два человека в десятках метров над землёй — размазанные силуэты кружатся между вспышками и порывами ветра. Вряд ли этот танец смогла бы оценить Эммелина Вэнс, чародейка, предпочитающая решать проблему одним мощным ударом. Северус Снейп только покачал бы головой — такая скорость была за пределом его возможностей, а манипуляция векторами воздействий — слишком непривычный инструмент для того, кто предпочитает полноценные проклятия. Филиус Флитвик тоже покачал бы головой — но лишь потому, что осознал бы, куда следует стремиться. Альбус Дамблдор понял бы гораздо больше — пару подобных дуэлей он проводил, правда, на куда как меньших скоростях.

Атика всё ещё улыбалась. Только улыбка была кровожадной — её ум охватило яростное пламя, она шагала странными тропами чистой интуиции, выстраивая сложный узор векторов против узора враждебного. Ферент же был шахматистом. Его узор отдавал некоторой искусственностью, но, в то же время, точным и сокрушающим расчётом, не раз и не два ставившим Атику на грань поражения. Правда, в этом она не уступала — волшебник, порой, ускользал только чудом, стремительно выстраивая новые и новые смертоносные комбинации. А потом Атика начала говорить.