— Так много боли… — Альберт покачал головой.

Гарри с удивлением увидел в его глазах слезы.

— Мне так жаль, что все это происходит с тобой, — прошептал он.

— К этому можно привыкнуть, — отмахнулся Поттер.

Боль, конечно же, всегда была отвратительна, и мальчик не относил себя к ее поклонникам, но был уверен, что вынести можно многое. Какой смысл в том, что его будут жалеть? Как бы ему не сочувствовали, никто и никогда не сможет разделить ее с ним, взять себе часть.

Поттер оставил прошлое прошлому, Дурсли и жизнь в доме на Тисовой улице были теперь потускневшими воспоминаниями. То, из–за чего раньше накатывала кошмарная меланхолия и чувство ненависти к миру, теперь выглядело совершенно незначительным. Переход из мира магглов в мир магии разделил все на «до» и «после».

Теперь мальчик не чувствовал себя каким–то неправильным или ущербным. Гарри внезапно пришла в голову мысль: раньше он мечтал о том, что когда–нибудь станет в своей школе популярным, его будут уважать, станут здороваться с ним и у него появятся друзья и множество приятелей. Теперь этого у него было в изобилии.

— Если вы не возражаете, то я спать.

Ребята пожелали ему спокойной ночи, к удивлению Поттера, Дориан тоже что–то пробурчал себе под нос.

В спальне на своей кровати сидел Готт, он перекрашивал стену на своей половине в черный цвет и при этом насвистывал как–то странный мотив.

— Поздравляю с победой. Это было весьма зрелищно, — заметил он.

— Спасибо, — Гарри извлек из–под подушки свою пижаму. — Чем тебе помешала стандартная цветовая гамма?

— Все просто! — воскликнул Гилберт. — На ней не было ничего видно.

Поттер скептически изогнул бровь и принялся аккуратно складывать свою форму.

— И что именно на ней теперь можно будет разглядеть?

Готт заговорчески ему подмигнул и, что–то прошептав, продемонстрировал радугу, украшавшую теперь черную стену.

— На бежевой стене она просто бы померкла, чем контрастнее, тем лучше мы акцентируем свое внимание.

— Твоя философия мне понятна, но зачем тебе сейчас нужна конкретно эта радуга?

Гилберт удивленно посмотрел на него.

— Разве ты еще не понял? Мне она вообще не нужна. Это для тебя, контрасты требуются тебе самому, — объяснил он, чем ввел Гарри в еще больший ступор.