В этом не было чего–то сложного. С помощью тех же чар левитации, сидя рядом с ним на завтраке, добавил к нему в чай маленькую капсулу. То, что последовало дальше, немного напугало меня — Поттеру сразу пришла мысль о том, что против него может действовать не настоящий Глас, а тот, кто пытается себя выдать за него. На какой–то момент мне показалось, что он догадался обо всем, но это было не так.

Потом я случайно подслушал разговор, где Дориан заявил, что он не заинтересован в дружбе с Гарри. От этого им обоим было больно. Поттер стал постепенно отдаляться от нас и замыкаться в себе. По всей видимости, он пришел к выводу о том, что лучше навсегда остаться одному. Ему было невыносимо больно от того, что его лучший друг отдалился от него. Он видел в этом только свою вину.

Но, несмотря на то, что высказывал Поттеру, Стан продолжал переживать за него. Тогда я решил послать третью карту со словами: «Мухи рождены для смерти в паутине паука». Слова звучали устрашающе, я надеялся, что это станет стимулом к объединению всех нас.

Но все пошло немного не так. Гарри стал более нервным, он вздрагивал от каждого шороха и в любой момент был готов к нападению. На тот момент я решил, что, возможно, перегнул палку и стоит все это оставить… Но потом я встретил его в Шабаше. Он шел под дождем в грозу и выглядел так, будто бы он сам часть это мрачного хаотичного безумия. Тогда Гарри сказал, что он многое отдал бы, чтобы вернуть дружбу Дориана. Именно это утвердило меня в мысли действовать дальше. Уже тогда я понял, какую цену мне придется заплатить. Но это было не так важно.

Потом на Гарри напали мороки, и я видел, как он, стоя на коленях, выпрашивал прощение у Дориана за то, что убивает его. Я не понимал, почему это не волнует никого. Почему никто не видел того, что происходило? Мне казалось, что я единственный, кто осознавал, насколько близко к краю подошел Гарри. Он был практически сломлен. Я не мог действовать опрометчиво и непродуманно. Пришлось затаиться и выбрать для себя выжидательную позицию.

Чуть позже мне довелось наблюдать сцену, когда Стан выбежал из комнаты Гарри с выражением абсолютного безумия на лице. Он сбил меня с ног, но совершенно не заметил этого. Я еще долго стоял около комнаты Поттера, созерцая то, как на его лице попеременно отображается грусть, боль, бессилие и усталость. В случае, если Дориан не шел на контакт и собирался сдаться, мне предстояло сделать что–то, что могло бы заставить его переменить свое мнение.

Ему нужно было увидеть, что все за него переживают, и что он один в поле не воин. Я наложил Империо на Гаврила и нескольких его однокурсников. Мне удалось внушить им, что от Дориана исходит опасность. Также я придумал историю о мертвом брате, но совершил одну ошибку, которая осталась незамеченной: упыри не нападают на людей, это делают вурдалаки. Уже лишь из этого можно было сделать вывод, что все происходящее — бред.