По выражению лица Священника можно было сказать, что эта сцена его здорово забавляла.

— Ах, эту цену мы платим за благодать Селестии.

— Вылечи меня. Прошу, вылечи, — взмолилась я.

— Я уже, когда ты вернулась… с концертом, — ответил он с легкой усмешкой. — Что же ты чувствуешь теперь, когда твоё тело преподало тебе урок о том, что излишнее количество алкоголя не есть хорошо?

— Что моё тело полный отстой, — простонала я, свернувшись калачиком и обхватив свой пульсирующий череп.

— Ну не скажи… — спокойно ответил он, и я открыла один глаз, чтобы взглянуть на единорога. «Он что, только что заигрывал со мной? Это разве не запрещено у духовенства?»

— Независимо от обстоятельств, я благодарен, что ты пощадила тех двоих. Твоё милосердие говорит о тебе больше, чем твой гнев.

— Священник. Я думаю, что кастрировала одного из них, — пробормотала я и села. Он взглянул на прилавок и попросил бутылку чистой воды. К моему огорчению, торгашка левитировала её без лишних вопросов об оплате. По её угрюмому виду можно было с уверенностью сказать, что мне не стоит даже надеяться на подобное обхождение.

— Ну что же, малое милосердие всё же лучше чем его отсутствие, — кашлянув, произнёс он, прежде чем подняться. — Предлагаю тебе немного освежиться на открытом воздухе. Прогуляться под дождём. Очистить свой разум.

— Как там твои пилигримы? — спросила я, глядя на него снизу вверх, стараясь не обращать внимания на стук в голове. Похоже, что эти телекинетические пули влияют на мою многострадальную черепушку не лучше, чем спиртное. Сейчас я не могла даже бутылку ко рту левитировать.

— Они скоро уйдут, — тихо и печально произнёс он. Думаю, он хотел с ними провести побольше времени.

— Прости, наверное, не так часто тебе приходится кого-нибудь провожать? — произнесла я, оторвав зад от матраса, взяв бутылку в копыта и немного отпив. Простая вода… без радиации… без пузырьков… конечно она поможет не умереть от обезвоживания, но где, я спрашиваю, вкус?

— Наоборот, очень даже часто, — загадочно ответил единорог, прежде чем покинуть здание.

— Гррх, еще один загадочный жеребец. Почему самцы не могут просто сказать, что их беспокоит? Зачем все эти та-ААААЙ-ны… — прохныкала я из-за очередного приступа головной боли. — Тупое похмелье. Тупой мозг.

— Десять крышек за воду, — неожиданно подала голос малышка за прилавком.

— Чего? Ты ведь ему воду выдала! — запротестовала я, указав копытом на дверь.