— И?..

— Действительно, удобнее, — невозмутимо произнес Снейп. — Кстати, подвиньтесь, вы мне руку отлежали.

— Заберите вашу руку… — Марина Николаевна привстала. — Я ни-че-го не помню! Вы мне память не стирали?

— Нет, зачем бы? Хотите воспоминания посмотреть? Думосброс имеется…

— Не хочу… — выговорила она. Судя по ощущениям, ночь прошла очень и очень бурно! Но не могла же Ингибьёрг в самом деле… для чего ей это? — Северус, вы что, не могли меня остановить?

— Мог, конечно же. Но не стал.

«И как быть? Сказать ему, что воспользоваться невменяемостью выпившей лишку женщины, пусть даже она сама на него набросилась — это всё едино изнасилование? — мелькнуло в голове у Марины Николаевны. — Да, он не школьницу к себе затащил и напоил силком, чтобы потом употребить, а мой случай — это классический вариант «сама, дура, виновата»… Взрослая ведь женщина, никто не заставлял идти к нему и надираться, да еще после такого стресса! Но…»

— А если бы ваша Лили, скажем, на выпускном перебрала и вот так же накинулась на вас где-нибудь под лестницей? — глухо спросила она из-под подушки. — Как бы вы поступили?

Снейп не ответил, но его молчание было выразительнее любого ответа. Уж точно бы не воспользовался, нет, пусть даже хотелось бы до искр из глаз, но… нет, никогда. А тут…

— Чудовище прогнали, а щеночка оставили? — не удержалась Марина Николаевна. — Теперь его будете кормить?

Он молчал.

«Вот тебе и друг-соратник, — с горечью подумала она. — Ну зачем же было всё портить? И как с ним теперь… разговаривать хотя бы? Может, попросить Ингибьёрг память стереть, в самом деле? Обоим!»

— Долорес, вы плачете, что ли? — вдруг встревоженно спросил Снейп, и она вздрогнула, вспомнив вдруг…

…В кабинете было полутемно, как обычно, а в глубокое кресло тянуло забраться с ногами, забиться в уголок и ждать, пока отпустит накопившийся страх: пока что-то делала, с кем-то говорила, вроде бы ничего и не ощущалось, а теперь накатило…

— Держите, — сказал Снейп, подав ей бокал. — Лишним не будет, вас трясет.

— Вас тоже, — ответила Марина Николаевна, едва не расплескав напиток. У нее еще и зубы стучали, не от холода, от нервной дрожи, выбивали дробь по тонкому стеклу. — Я… я только сейчас поняла… как было страшно…

— Ничего, отпустит. Долорес? Вы плачете, что ли?

Да, как маленькая девочка, перепуганная насмерть, крепившаяся, сколько могла, но все-таки не сдержавшаяся.

— Всё же закончилось, — тихо сказал Снейп. — По крайней мере, этот раунд. Долорес, вы сильная женщина. Я не уверен, что смог бы вот так встать на пути у Дамблдора!