Откуда-то от стены совсем рядом с ней отделилось нечто, в чем вздрогнувшая от нового испуга магиня признала низкорослую гномью фигуру. Когда то и дело приседавший возле мясных наростов некто приблизился, Морриган смогла убедиться, что не ошиблась. Перед ней стояла молодая крупноносая гномка с цветущими по всему телу многочисленными и обширными пятнами скверны. Ее немытое обнаженное тело было дрябло, а оттопыренный живот кожаной тряпкой висел почти до колен. Кубло спутанных, грязных волос казалось совершенно седым.

Ведьма не ожидала, что с ней заговорят, однако, гномка-вурдалак, склонив голову набок, внезапно глухим и дребезжащим голосом исторгла из себя вполне разумное слово.

— Проснулась? Земная… красота…

Усилием воли Морриган вернула себе здравомыслие и холодность рассудка. Осознание того, что в лице женщины-вурдалака, быть может, стояла единственная надежда на спасение, придало ей сил. Нужно было лишь правильно воспользоваться ею до того, как вернутся порождения тьмы. Что-то подсказывало ей, что времени оставалось все меньше.

— Очнулась я, да. Не скажешь, что за место это?

К удивлению, лицо гномки расплылось в улыбке, гадкой, из-за отсутствия многих зубов и похожих на два куска сырого мяса, больших серых губ.

— Говорит! Жаль, недолго… Но хоть так! Хоть так…

— Что это за место? — раздельно и четко повторила Морриган, и тут же понизила голос, устрашившись, что спящее чудище может услышать и проснуться.

Рыхлая гномка подошла ближе и погладила пленницу по мокрым волосам. На несколько мгновений лицо ее сделалось благоговейным, точно от прикосновения к святыне.

— Красота… земная… жаль, недолго… очень жаль.

— Чего жаль тебе? — гася в себе раздражение, спросила Морриган. Рука гномки продолжала поглаживать ее, но ведьма терпела, раздумывая над тем, как уговорить утратившую разум оскверненную женщину ослабить хотя бы часть перетягивавших ее руки мяса и жил.

— Жаль… красоты, — широкая липкая ладонь гладила уже плечо Морриган, перебирая ее волосы между пальцев. — Испортят они… испортят такую красоту.

— Что говоришь ты? Кто они? Порождения тьмы?

— Да-да, они. Они, порождения. Они мерзкие твари, и хозяева… Надо служить… надо слушать… слушаться. Не слушаться — нельзя. Нельзя…

Ладонь гномки коснулась груди ведьмы, и Морриган отпрянула — непроизвольно и брезгливо. Женщина-вурдалак тоже вздрогнула, отпрыгивая. Но беспокойное, ее лицо вновь приняло умиротворенное выражение.

— Есть время, — она снова улыбнулась, складывая большие руки поверх своего отвисшего живота. — Еще есть… Мы будем говорить… Ты хочешь говорить? Да, хочешь. Потом… уже… не сможешь. Говори сейчас.