Не сумев подавить вопль, Дайлен некоторое время корчился на каменных плитах, тиская пострадавшие ладони и кисти рук, чувствительность к тупой боли которых увеличилась от холода во много раз. Когда боль, все же, отступила, Амелл поднял глаза и едва сдержал новый крик — прямо перед ним застыла мохнатая многоглазая морда огромного подземельного паука. Тварь была дохлой, но по всем признакам сдохла она совсем недавно. Из того, что успел услышать, будучи среди Стражей, Дайлен помнил, что такие твари водились только в местах большого скопления скверны. И, одновременно с этим пониманием, виски его задубевшей, но постепенно оттаивавшей головы, сдавило от знакомой боли.

Амелл поднялся — так быстро, как смог. Скверна здесь была, и много, он это чуял всем пропитанным ею собственным существом. Еще немного покопавшись в порядком подстывшей памяти, Дайлен вспомнил также, что, однако, несмотря на общую приверженность к этой дряни, пауки и порождения тьмы не ладили между собой и, если в каком-то месте жили одни, встретить в том же месте, но других, было невозможно.

Тем не менее, вперед он уже не торопился, несмотря на то, что теперь его влекло туда еще сильнее. Неясный шелест в голове перерастал в шепот, а потом и вовсе грозил сделаться криком. Однако пока этого не произошло, Амелл принудил себя склониться к пауку, насколько мог в его состоянии внимательно осматривая его.

Тварь была убита совсем недавно, в том не было сомнений. Но руку к этому приложили не порождения тьмы. В боку паука прочно засели две стрелы, изготовленные хорошим мастером, но явно короче человеческих. Содрогаясь и капая на пол, Дайлен поднял лицо и посмотрел вглубь темного прохода.

Теперь только до его постепенно оттаивавшего рассудка достучалась очевидная вещь — он уже довольно далеко отошел от трещины в стене, из которой лился свет, однако, темнее не становилось. Впереди был какой-то иной источник тепла, света и — скверны.

Судорожно втянув воздух сквозь зубы, Дайлен захромал туда.

Через десятка полтора шагов коридор резко повернул за угол и взгляду Стража открылся круглый каменный зал. Зал этот был нешироким, но очень высоким, потолком уходившим, должно быть, к самой вершине холма. Посреди зала на круглом постаменте, к которому вела лестница из семи ступеней, стояли две огромные каменные статуи, вытесанные и отшлифованные с немалым мастерством. Определить, какой именно народ приложил руку к созданию статуй, было трудно. Стиль вытески был не гномий, и мог принадлежать работе как человеческих, так и эльфийских мастеров. Головы статуй были слишком высоко, чтобы разглядеть форму ушей. Да и не каменные уши интересовали сейчас Дайлена.