– Свежая пресса, мистер Харт, – вернул меня из темной ямы депрессивных мыслей голос

дворецкого.

Он, как всегда, бесшумно подошел к стоящему рядом с креслом столу и аккуратной стопочкой,

поближе ко мне, положил на край свежие газеты. Его голос разбудил дремавшего возле моих ног пса,

рыжую дворнягу по кличке Винчи. Тот с упреком взглянул на дворецкого и вновь закрыл глаза.

– Что пишут? – усмехнулся я, прекрасно зная, что мое вчерашнее заявление взорвало таблоиды

мировых новостей.

– Ваше имя на первых страницах во всех газетах. Ну и наделали вы шума, – голос Патрика выражал

тревогу и неодобрение.

Он замолчал, но я почувствовал некоторую недосказанность, то, о чем он никак не решался спросить.

Патрик работал в моем доме уже почти сорок лет и был для меня гораздо больше, чем дворецкий, скорее

приятель, терпеливый и исполнительный.

– Ты-то сам что обо всем этом думаешь? – спросил я, давая ему возможность выпустить на волю

переполнявшие его переживания.

– Мистер Харт, я всегда восхищался правильностью ваших поступков, но, боюсь, вы впервые в жизни

совершаете ошибку, – осторожно подбирал нужные слова Патрик, стараясь быть деликатным. – Вот и

мистер Кросби просил продлить исследования хотя бы еще на год…

– У меня нет этого года! – грубо прервал его я.

Винчи, отреагировав на смену моего настроения, повел ухо в сторону, приподнял одно веко и,

неодобрительно посмотрев на меня, вздохнул.