предметов личной гигиены.

Стояла теплая бостонская весна. В воздухе пахло свежими листьями, которые еще две недели назад

были набухшими почками. Я ноздрями с силой втянул прозрачную белизну теплого дня. Том, улыбаясь,

терпеливо ждал возле машины.

Меня переполняло два противоречивых чувства – ощущение счастья и растерянность. Я уже не Харт,

но еще и не Мальцев. Были воспоминания и жизненный опыт, делающие меня стариной Дэном, тем не

менее всё это воспринималось теперь иначе, словно ремикс на давно полюбившуюся песню. Вроде бы и

слова, и мелодия те же, но звучат отчужденно и неискренне. Я стоял на пороге новой жизни, которая с этого

дня наполнится перманентной ложью, и от моих актерских способностей будет зависеть то, как сложится эта

жизнь. Удастся ли убедительно сыграть эту роль перед публикой, не имея ни малейшей надежды на

подсказку суфлера?

Два дня назад я получил документы, удостоверяющие мою личность. Теперь я стал эмигрантом в

родной стране. В течение двух лет Джим по частям переводил деньги на счет, открытый на имя Тома, и к

настоящему моменту там накопилась вполне пригодная для безбедного существования сумма. На заднем

сидении автомобиля у него лежала неприметная спортивная сумка, в чреве своем хранящая восемьсот

тысяч долларов.

Друг довез меня до «Sovereign Bank» на Федерал-стрит и уехал по своим делам. Первое, что я

предпринял, это открыл счет на свое имя, внес наличные и получил кредитную карту. Переводить деньги со

счета Тома на мой было небезопасно. Со дня похорон прошел почти год, и мы надеялись, что Броуди

ослабил хватку, но излишняя осторожность в нашем деле не могла помешать. По крайней мере, слежку за