Кэрол, схватив блокнот и поспешно делая в нем какие-то записи.

– М-да, совесть людей бывает так эластична, а память коротка, – грустно резюмировала

услышанное Милена.

– Рад, что сумел пробудить в вас интерес к этому достойному уважения человеку.

На следующий день, сразу после завтрака, Кэрол отправилась на студию, а мы с Миленой поднялись в

мастерскую. Женщина с решимостью окунулась в работу. Она, как и в прошлый раз, стиснув губы, злилась на

себя. Иногда, резко бросив лепку, подходила к открытому окну и молча смотрела вдаль. Я старался не

подавать признаков жизни, позволяя себе лишь тихо присесть на корточки, давая таким образом затекшим

ногам отдохнуть. Женщина резко поворачивалась и, быстрым шагом пересекая мастерскую, возвращалась к

скульптуре. Я тут же занимал нужную позу и замирал. Сегодня молчание продлилось час и сорок пять минут.

127

Лишь по истечении этого времени Милена вдруг расслабилась и налила воды себе и мне.

Вспомнил, как Кэрол в свой первый визит ко мне домой, рассматривая в гостиной картины Тулуз-

Лотрека, обмолвилась, что это любимый художник ее мамы.

– Милена, хотите угадаю, кто ваш любимый художник?

– Ну, попробуй, – усмехнулась женщина.

– Тулуз-Лотрек!

– Каролина рассказала?

– Да, – разочарованный ее скорой догадкой, подтвердил я. – Признаться, я полагал, что это будет