хотелось быть в ее глазах на должной высоте. Милена нам компанию не составляла, но она ежедневно

медитировала в позе лотоса, выполняла стойку на голове и часто плавала в океане.

Миновало два месяца проживания в доме семьи Новак.

Меня постоянно подмывало поговорить с Кэрол о Харте, и я не придумал лучшего способа, как

сделать вид, что вдруг вспомнил о том, как когда-то видел тот самый фильм.

Мы в спальне смотрели в ноутбуке запись ее последнего интервью, и, когда фильм закончился, я

наигранно, словно догадка осенила лишь сейчас, воскликнул:

– Я вспомнил, где тебя видел! Ты брала интервью у одного сумасшедшего старика, который попросил

раскроить ему череп и пересадить мозг в человека помоложе.

– Он не сумасшедший! – резко и холодно прервала меня Кэрол.

– Но разве нормальному человеку придет в голову такой бред? – не унимался я, нарочито придав

своему тону небрежность. Мне очень хотелось разговорить Кэрол, заставить сказать больше, понять ее

отношение к Харту.

– Замолчи, пожалуйста! Ты ровным счетом ничего о нем не знаешь! – ее голос звенел от

негодования.

Реакция Кэрол тронула до глубины души! Она оберегала чистоту моего имени! Она защищала меня!

Хотелось крикнуть: «Разве ты не чувствуешь, что я и есть Харт?» Еще секунда – и я бы, словно вулкан,

взорвался, извергая признание за признанием. Меня распирало чувство благодарности к этой девушке.

Я схватил руками ее голову и впился поцелуем с такой силой, что воинственно настроенная Кэрол

выпучила глаза и попыталась вырваться, но я был не намерен ее выпускать. Мы оба засмеялись, и она