умудрялась как-то общаться с подругами, наклоняясь к самому уху собеседницы. Они поочередно кричали

что-то друг другу и то и дело выходили из зала в фойе. Я понял, что безнадежно старомоден и по-своему

горевал об этом, поглощая виски.

Там же со мной случился казус. Бойфренд Лизы, двухметровый Хью с щедрой растительностью в носу,

которую демонстрировал всем, кто был значительно ниже его ростом… Так вот, этот самый Хью угостил меня

странной сигареткой, пояснив, что это обыкновенная марихуана, которую, впрочем, я уже пробовал пару

раз. Произнес он это как-то поспешно, словно солгал. Я не стал прикидываться святошей и принял

предлагаемую сигарету. Уже после четвертой затяжки почувствовал, что лицо стало вытягиваться вперед,

словно морда у собаки. Я прикоснулся к носу и не почувствовал ничего. Кожа, словно под воздействием

анестезии, онемела. Меня охватила паника и стыд, что морду мою заметят присутствующие, и я поспешно

вышел на улицу. Том наверняка по достоинству оценил бы эту дурь. Он всегда говорил, что травка словно

расправляет его плечи изнутри, делает свободным. В моем же случае получился обратный эффект —

расправилось в длину лицо, и появилась зажатость, неуверенность в себе. Прохладный ночной воздух

принес некоторое облегчение. Я полчаса сидел на краю тротуара, пока лицо не обрело прежнюю

чувствительность.

По возвращении домой я попросил Кэрол впредь избавить меня от подобных мучений и посещать

заведения такого рода без меня. В ответ в очередной раз услышал, что я отстал от жизни и мне пора

меняться.

Миновала еще одна неделя.

Я стал частым гостем в доме Джима. Сын сдержал обещание и перевез моего любимого пса к себе.