— Вы все понимаете, — сказал Портнов. — Вам не хватает опыта и знаний. Второй курс… Едва начали учить Речь… Но вы уже слово, Саша, слово, а не человек. Повеление, приказ. Ваша ценность как будущего специалиста колоссальна. Мы будем заниматься в мае, в июне, частично в июле — каждый день и очень серьезно.

Сашка скосила глаза на розовый телефон.

— Под наблюдением педагога! — повысив голос, сообщил Портнов.

Похлопал себя по карману в поисках сигарет. Сказал другим тоном, очень по-деловому:

— Берите карандаш и бумагу. Раскрывайте активатор. Начнем с мелочей.

х х х

Она была, как воздушный шар, рвущийся вверх. А маленький розовый телефон якорем тянул ее вниз и не давал сорваться; она прожила вот так, «на разрыв», длинный день. Может быть, один из самых счастливых в своей жизни.

Она вышла от Портнова, переполненная картиной мира — яркой, завораживающей и страшной. И носила ее до вечера, стараясь не расплескать.

Озарение накатывало волной и уходило снова. Когда Сашка осознавала себя Словом — ей делалось легко, как никогда в жизни. Это был покой одуванчика, впервые распустившегося на зеленом лугу. Это было счастливое мгновение без ветра, без будущего и, разумеется, без смерти.

Потом она снова чувствовала себя человеком. Вспоминала, что в мире есть Фарит Коженников, вспоминала, что значит телефон на шее. Стискивала зубы и ждала, когда снова нахлынет слово-ощущение, и, дождавшись, замирала в теплом оцепенении…

Вечером ей стало по-настоящему трудно. Закончив читать модуль, она легла в кровать и потушила свет. И закрыла глаза — и под веками сразу же развернулся прекрасный муравейник смыслов.

Закономерности и связи. Проекции и отражения. Сашка перевернулась на другой бок, потом еще раз, потом снова. Скомкала простыню. Села; в темноте цокали часы. Горели фонари на улице Сакко и Ванцетти. На конторке лежал проклятый розовый телефон. А вокруг витали, кружились, дразнили проклятые эйдосы; Сашке не нравилось это определение, но другого слова для обозначения вертящихся цветных амеб она не могла подобрать.

В том только и дело, чтобы правильно изъявить. Все уже есть на свете. Все самое лучшее и подходящее. И счастье. Самое простое, что может быть — схватить за хвост вот эту золотую амебу и изъявить ее правильно и четко, без искажений. Счастье — то, что чувствует Сашка, когда понимает себя словом. Счастье — то, что чувствует любой человек, совпавший со своим предназначением. Что помешает Сашке сделать это? Ведь она может!

Человеческая оболочка раздражала ее, как тесный костюм. Ей надо, необходимо было вырваться, но розовый телефон лежал на столе, и Сашка встала и подошла к окну.