— Отдай мне телефон.

Сашка обернулась. В очках Коженникова отражался фонарь, оттого казалось, что на Сашку смотрят в упор два горящих белых глаза.

Путаясь, она стянула с шеи розовый шнурок. Коженников взвесил телефон в руке:

— Ты понимаешь, что значит быть Словом? Глаголом в повелительном наклонении? Ты знаешь, что это такое?

Сашка молчала, лишившись речи.

— Хорошо, — Коженников небрежно уронил мобилку в «бардачок». — Спокойной ночи, Саша.

И уехал.

х х х

— Егор, можно тебя на минуту?

В столовой галдели и звенели посудой. Разносили горячий борщ, в котором плавали, как белые запятые, островки сметаны. Сашка дождалась, пока Егор закончит обедать; когда он в толпе однокурсников зашагал к двери, на ходу вытаскивая сигареты, она обнаружилась на его пути естественно и непреклонно.

— Я сейчас, — сказал Егор однокурсникам.

Они поднялись в холл. У копыт бронзового жеребца рядком сидели первокурсники. Сашка увлекла Егора дальше — в глубокую оконную нишу.

— Такое дело… У тебя проблемы с практической специальностью?

— Не сказал бы… То есть, конечно, идет туго, но у всех так.

— Что у всех — меня не интересует, — сказала Сашка жестко. — Ты — глагол в сослагательном наклонении, у тебя есть особенность. Если ты не будешь изо всех сил учиться — то… догадываешься, что?

Егор смотрел пустыми, неподвижными глазами.

— Ты что, не понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю. Нам то же самое говорят на каждом занятии. Если ты не завяжешь шнурки — упадешь. Если не будешь кушать кашу — вырастешь неудачником.