— Тебе меня жалко?

Сашка помотала головой.

— Ты сейчас врешь, потому что боишься меня обидеть?

Он все обо мне знает, подумала Сашка. Он так много лет превращал людей в слова, что, возможно, знает о нас больше, чем мы сами.

Она отыскала в сумке носовой платок и принялась осушать глаза с таким свирепым усердием, будто собиралась стереть их с лица насовсем. Портнов наблюдал за ней удивленно и с сочувствием:

— Тебе страшно? Неприятно? Ты слишком привыкла считать меня человеком?

Сашка всхлипнула и помотала головой.

— Эмоциональная память, — пробормотал Портнов. — Ты уже бабочка, но пытаешься ползти. Вспоминаешь, как была гусеницей… Самохина, возьмите себя в руки. Мы теряем время, а занятие — не резиновое, верно?

х х х

В столовой роились первокурсники. Приближалась их первая сессия, но в очереди слышался и смех, велись оживленные разговоры, девчонки кокетничали с парнями, парни обменивались остротами. Сашка подумала, что в любой столовой любого института первокурсники вели бы себя точно так же.

Второкурсники сидели, сгорбившись над тарелками — кто в перчатках, кто в очках, кто с нервным тиком. Даже в столовой многие из них не расставались с книгами, с распечатками, с наушниками. Эти уже пережили распад и воссоздание, и теперь им предстоял первый зачет по введению в практику. Сашка мысленно пожелала им успеха.

Егора не было. Сашка еще раз оглядела столовую — тщетно.

Из всего обеда она взяла компот, бледно-розовый, с ломтиком яблока на дне стакана. Уселась в углу, лицом к залу — чтобы удобнее было наблюдать.

Вот они разговаривают, едят и пьют. Они еще почти совсем люди, психология у них человеческая, и тело тоже. Со временем, в процессе обучения, они вылезут из человеческой кожи и станут Словами, орудиями Речи, костями и сухожилиями сложнейшего текста, который называется действительностью. Слова не знают ни страха, ни смерти. Слова свободны и подчиняются только Речи. А Речь — Сашка знала! — средоточие гармонии.

х х х

— Дорогие третьекурсники, я так привык заниматься с каждым в отдельности, что мне странно — и тем более приятно — видеть всю вашу группу вместе. Я рад, что здесь, в небольшой четырнадцатой аудитории для всех хватило места. Я ведь прав — все здесь? Не надо делать перекличку?

— Все, — сказал Костя, мельком оглядев ряды.

Группа «А» третьего курса сидела за столами, как за партами, из приоткрытой форточки тянуло морозным холодом, а батареи шпарили так, что над ними дрожал воздух.

Стерх улыбался. Его острый подбородок почти касался пестрого галстука, завязанного мягким романтическим узлом. Черный костюм топорщился на спине. Сашка всегда задавалась вопросом: почему Стерх носит крылья, будучи в человеческом обличье?