Ветер бился в стекло. Шелестели снежинки. Быстро темнело; Стерх щелкнул выключателем. Осветилась небольшая пыльная аудитория и девятнадцать третьекурсников, молча глядевших на преподавателя.

— Ну что же, — Стерх повел плечами, поудобнее пристраивая крылья за спиной. — Есть вопросы?

х х х

— Мамочка? Это я! Ты меня слышишь?

Далекий-далекий голос. Будто сквозь метель; что-то шуршит и тонко подвывает в трубке. Будто из далекого космоса, как сквозь толщу воды, как сквозь вату.

— Мама! У меня все в порядке! Как у вас?

— По-разному, Саш, но ничего, потихоньку… Малой простудился. Опять больничный придется брать. Это потому, что я его не кормила грудью, и у него не сформировалась нормальная иммунная система…

— Да брось, это предрассудки! При чем тут ты! Не беспокойся, он выздоровеет!

— Конечно, — голос у мамы был напряженный и усталый.

— Ма, я в этом году на зимние каникулы не приеду…

Вот и все. Сказано. Вырвалось.

Пауза.

— Жалко. Очень жалко. Но что поделаешь…

Телефонная линия фильтровала эмоции, как промокашка — крупинки чая.

— Мама, ты не переживай. Все будет хорошо. Малой поправится. А я еще позвоню…

— Хорошо, Саш. Звони. Позванивай.

— Ага… До свидания!

Трубка легла на «рогатые» рычаги. Сашка некоторое время стояла, глядя в стену.

«Эмоциональная память», — так это называл Портнов.

Месяц до экзамена.