– Пуд, я вижу, все знает, – заметил Бадигин. – А ты?

– И я все знаю, – ответил Костылько. – Всех его гобблинов, всех одноклеточных. И местных, и пришлых. Кто где живет, кто в чем замазан. Знаю даже, кто ему из наших стучит и за сколько. Был бы один приказ сверху – и конец им всем. Да что приказ! Нам бы судью в город нормального, не замазанного, не купленного. Все бы получилось. Но сейчас нет у меня никаких шансов. Вот, предположим, возьму их всех сразу, закрою, работать начну, колоть потихоньку, а часа через два тут объявится комиссия из области. Про адвокатов я уже и не говорю. За что задержал? Какие основания? Доложить немедленно. И все. Если отделаюсь строгим выговором – считай, повезло.

– Что же мне, бросать все и уезжать из города? – спросил Бадигин. – Опять бежать? Почему это мы бежать должны, а не эта уголовная сволочь?

– Потому что их время сейчас, Сеня, не наше, – сказал Костылько. – Они банкуют, и что с этим делать, я не знаю.

– Перестрелять всех к черту, – скрипнул зубами Бадигин.

– Не надо, Сеня, только хуже будет. Тогда мне тебя ловить придется.

– Это тебе удастся легче всего, – кивнул Бадигин. – Ладно, служи дальше, начальник. Извини, что потревожил, время отнял.

Костылько слегка побледнел и сжал челюсти.

– Подожди! – сказал он. – Не гони лошадей. Есть кое-какие варианты. Я завтра Пуда вызову, поговорю кое о чем. В том числе и на твою тему. Есть у меня что ему сказать, ты напрасно меня совсем уж опускаешь.

– Ну что ж! Если замолвишь перед ним словечко – буду благодарен, – в словах Бадигина не было насмешки – одна только горечь. Он сухо кивнул на прощание и вышел из кабинета.

Телевизоры в Михайловске неплохо принимали центральные программы, и передачу Одиссея тем вечером видели многие. Следующим утром Костылько собрал на совещание отдел. Почти всех, за исключением двух оперов, одного участкового и трех патрульных, которым он срочно придумал какие-то задания, услав подальше от города. Он давно и не без оснований подозревал, что эти шестеро были осведомителями Коли Пуда, и не желал рисковать. Совещание продлилось около часа, после чего в городе началась беспрецедентная операция. Как и во всяком провинциальном отделе милиции, служебного транспорта здесь было немного, да и на тот бензина не хватало, поэтому большая часть из сорока трех боеспособных сотрудников отдела отправились на задания пешком. Благо городок был небольшой.

Но на виллу Коли Пуда поехали два «уазика». Руководить группой захвата Костылько взялся сам. Поехали с оружием и в бронежилетах, однако ни охранники Пуда, ни сам он сопротивления оказать не пытались. Возможно, они просто решили, что у нового начальника милиции от пьянки поехала крыша. Остальные группы тащили со всех концов города членов бригады Пуда, набивая ими камеры временного содержания до отказа. Бандитов Пуда было в городе больше, чем штатных сотрудников милиции, примерно раза в два – держать ему приходилось большую территорию, и, в отличие от государства, на силовиков он денег не жалел. Тем не менее задержания прошли без особых эксцессов, если не считать стрельбы в поселке Авдонино. Там четверо братков Пуда отмечали с подружками чей-то день рождения и, увидев милицейскую машину, начали палить с перепоя. Милиционеры ответили автоматным огнем, наповал уложив двоих и ранив еще одного. Четвертому повезло больше всех – он находился в полной отключке и даже стрельбы не слышал.