Усилием воли Майкл заставил себя вспомнить, кто он и для чего его наняли.

Большая часть мебели в вестибюле и других зонах общего пользования относится ко времени строительства отеля, с удовольствием констатировал Майкл, находилась ли она в «Морской арфе» изначально, нужно разбираться. И здесь ее так много. Внезапно он наклонился как можно ниже — на уровень глаз ребенка — и уставился на море ножек викторианской мебели: палисандровые и черного ореха, с характерной витой резьбой и простыми нижними опорами, по-галльски перегруженными деталями, декоративными накладками и обивками, которые были покрыты листьями, украшены цветочным узором и фруктами. Среди викторианских ножек местами попадались современные прямоногие анахронизмы, или, что еще более странно, изогнутые ножки из клена и вишни, обвитые по спирали тростником, или покрытые резьбой в виде листьев аканта ножки в стиле американский ампир, или уходящие еще дальше в прошлое образчики мебели шератон красного и атласного дерева. Возможно, первоначальный строитель отеля — кажется, его звали Болгран — привез кое-что из своей старинной фамильной мебели, когда въехал сюда.

Казалось, за ним никто не наблюдает, и Майкл опустился на колени и наклонился к полу, чтобы рассмотреть его получше. И тут нахлынуло воспоминание: ему — четыре года, все эти ножки и мебель для него — лес и пещеры, он носится по холлу на четвереньках так быстро, что мистер Доббинс, смотритель, не может его поймать. Каждый раз, когда Доббинс приближался, Майкл прятался под наиболее основательным предметом мебели и сидел там, стараясь не хихикать, пока смотритель звал и упрашивал его, постепенно повышая голос. Ноги Доббинса — тесно обтянутые габардином брюк, старые, одеревенелые, кривоватые — походили на все те другие ноги из леса, когда он стоял неподвижно, а когда старик начинал двигаться — словно весь лес ног приходил в движение. А когда к поискам присоединились другие взрослые ноги, на лес будто налетел ураган: ноги скользили по полу, грохотали, старческие голоса тревожно скрежетали. В тот самый момент, когда он уже размышлял о том, как останется в этом лесу навсегда, может, прихватит с собой пару друзей и будет здесь жить, Доббинс поднял над ним кресло, сверху пролился дневной свет и загремел гром, и Майкла подняли ввысь.

Он встал, отряхнул брюки и направился к стойке. Все так же озираясь по сторонам. Никто ничего не заметил. Вот и хорошо. Майкл вернул себе облик профессионала.

Вдоль дальней стены вестибюля выстроились многочисленные секретеры и письменные столы, включая два смонтированных вместе великолепных французских секретера secrŭtaire a abattant с откидной передней крышкой, которые, должно быть, привезли из Нового Орлеана за немалые деньги. Ему не терпелось открыть их и осмотреть изнутри.