— Вот и получается, — продолжал он, — что каждая точка пространства напрямую связана с любой другой точкой, независимо от расстояния, то есть любая точка на Марсе так же близка мне, как любой из вас. Это означает, что информация… и предметы, и люди могут мгновенно перемещаться между, скажем, этим домом и Лондоном, без помощи проводов или микроволн. Более того, так же мгновенно между этим домом и далёкой звездой. Мы просто не знаем, как это осуществить технически. Действительно, на глубоком структурном уровне все точки пространства — это одна и та же точка. Эта взаимосвязь такая полная, что стая птиц, взлетевших в Токио, может изменить погоду в Чикаго.

Ангел оторвалась от книжки-раскраски:

— А как насчёт свиней?

— Что насчёт свиней? — переспросил Том.

— Ты можешь забросить свинью, куда забрасывал четвертак?

— Я к этому ещё подойду, — пообещал он.

— Bay! — воскликнула Ангел.

— Он не обещает забросить свинью, — предупредил её Барти.

— Забросит, могу поспорить, — ответила Ангел, вновь взявшись за карандаш.

— Один из фундаментальных постулатов квантовой механики заключается в том, — продолжил Том, — что существует бесконечное число реальностей, других миров, параллельных нашему, которые мы не можем видеть. К примеру… миры, в которых, благодаря определённым решениям и действиям отдельных личностей с обеих сторон, Германия выиграла Вторую мировую войну. В других мирах северяне проиграли Гражданскую войну. Есть и миры, где между США и Советами началась атомная война.

— Миры, — вставил Джейкоб, — в которых бензовоз не останавливался на железнодорожных путях в Бейкерсфилде в шестидесятом году. Поэтому в него не врезался поезд и семнадцать человек не погибли в огне.

Слова Джейкоба поставили Тома в тупик. Получалось, что Джейкоб знал кого-то из погибших… но ни тон, ни выражение лица Джейкоба не указывали на то, что мир без катастрофы в Бейкерсфилде представлялся ему более приятным, чем тот, в котором они жили. Поэтому комментарий Джейкоба Том оставил без внимания.

— И миры такие же, как наш, только там мои родители никогда не встретились, а я, соответственно, не появился на свет. Миры, в которых в Уолли не стреляли, поскольку он так и не собрался, то ли по глупости, то ли потому, что не хватило духу, пригласить Целестину на обед в тот вечер и попросить выйти за него замуж.

К этому времени все уже хорошо знали Целестину, так что последний пример Тома вызвал добродушный смех.

— Даже в бесконечном числе миров, — запротестовал Уолли, — нет ни одного, в котором я был бы так глуп.