— Она может раздеть меня на любой вечеринке. — Карлберт буквально пускал слюну.

Карлберт — свинья (хотя он не может нести за это всю ответственность: о чем думали его родители, когда давали ему такое имя?), но в этот раз у него была причина пускать слюни. Хотя мои развратные деньки остались далеко позади, я наверняка мог бы вынести шквал из прошлого ради этой женщины. Это были сто двадцать восхитительных фунтов безупречных пропорций, щедро награжденные женственностью во всех нужных местах. Не говоря уж об убийственном прикусе Джин Тирни.[101]

Бобби — так ее звали, к счастью или к несчастью, была настолько же свободна, насколько привлекательна. Именно этими качествами и надо обладать, когда соглашаешься поиграть в вайджа на раздевание со мной и с Карлбертом, который, с одной стороны, лысый, а с другой — толстый. Можно признать, что правила стрип-вайджа несколько специфичны, но суть самой игры заключается в том, чтобы задавать вопросы другой стороне, которая генерирует позитивные ответы. Стоит спровоцировать плохую карму, и ты лишаешься одного предмета одежды. Принимая во внимание свой обширный опыт в устраивании событий, которые приводят к веселой ночке (вдобавок наша с Карлбертом бессовестная готовность жульничать), я рассчитывал, что сладкий леденец Бобби приплывет к нам в руки скорее, чем мы успеем сказать «мадам Блаватская».[102]

Меньше чем через час я все еще был при трусах и носках, а Карлберт в очень серой паре подштанников. Бобби лишилась одной сережки, но приобрела самодовольный вид. Довольно о моих талантах устраивать дела. Я старался не смотреть в сторону Карлберта. Мало того что у него было это имя, так он вдобавок был волосатее Робина Уильямса. Пришла его очередь задавать вопрос, он было призадумался, но потом физиономия его озарилась.

— Джон Уэйн был гомиком? — спросил он потусторонний мир.

Я убрал палец с доски.

— Что это еще за дурацкий вопрос? — возмутился я.

— Это чертовски хороший вопрос. И тот, ответ на который будет «да», если ты не возражаешь.

— Джон Уэйн не был… он не был голубым, — сказал я.

— Потому что он ни разу на тебя не запал?

— Нет! Я хочу сказать, я его никогда не встречал. Но мы говорим о самом Дюке.[103]

Я не фанатею от голливудских легенд — если кто-то и знает, что это за странный город, так это я, — но Джон Уэйн, ради всего святого!

— Джеймс Дин[104] был педиком, — сказала Бобби.

— Джеймс Дин играл с Сэлом Минео,[105] прости господи. Джон Уэйн работал с Джоном Фордом.[106] А уж Джон Форд — всем мужчинам мужчина. — Мои партнеры как-то странно на меня посмотрели. — Стоп, вы не так меня поняли.