– А я за тобой, карин. Девочки сказали, что ты здесь. Пойдем, тебя хочет видеть доктор Мовчан.

– Что-то случилось?

– Говорит, это насчет последнего анализа крови, – пожала плечами Николь. – Какая-то ерунда получилась. Ты не волнуйся, там почти наверняка ошибка.

Карин снова смотрела на меня. Я увидела просьбу совета в ее взгляде, и снова стало неуютно. «Ты убивала учеников, Соня, – сказала я себе. – А Карин Яничек просто уедет ненадолго от своих кошмаров. Будет учиться иначе, и однажды вы снова встретитесь, и тогда она тебя поймет. Наверное».

Было что-то странное в этой мизансцене: в громе воды по трубам, в обмене взглядами, в ссутулившемся садовнике за дверью женского туалета. Что-то странное – и угрожающее. «Нам не дали договорить», – поняла я. СБ передала наш разговор слишком быстро по всем инстанциям, они не стали ждать моего рапорта: пришла Николь – почти и не прячась. Пришел лично Матиас Старк, и… Я прислушалась: в коридоре были еще люди, и острый запах оружия тоже был там, и непременная термохимическая смерть.

Я вглядывалась в Карин. Она боится, она видит много больше, и у нее неправильный микрокосм, но я не видела ни следов раскрытия, ни терпкой синевы. Кровавый призрак прошел сквозь поле зрения и исчез в стене.

– Мисс Витглиц? – тихо позвала ученица. – Я пойду?

Я кивнула ее отражению.

– До свидания, Соня, – сказала Николь и открыла дверь. – Пойдем, Карин?

– Да, конечно. До свидания.

– До свидания.

Снова запела пружина, где-то наверху спустили воду, и трубы загремели еще громче. Я прикрыла ладонью горящие глаза. «За Карин Яничек пришли. Она – Ангел». Я не могла понять, что происходит, почему выпускница вопреки всем тестам оказалась врагом. Почему ослепла я, ослеп Куарэ, заменявший меня в этом классе. Почему оплошали медиумы-кураторы.

Сердцу было тесно за ребрами.

«Не было никакой ошибки, – поняла я, распахивая дверь. – Не было – до сегодняшнего дня, и еще не поздно остановить все».