— Отсюда мы пойдем пешком, — говорит Винсент. — Держитесь возле меня и не встречайтесь глазами ни с кем из местных.

— О’кей.

Он снова смеется.

— Да не нервничайте вы так, все будет хорошо!

— Вы живете здесь?

— Нет. Я живу в Гугсе. В Гугелету.

Я видела воздушную съемку того места, где упал самолет, оставивший за собой на поверхности широкую рваную борозду, но здесь явно живут упорные люди, и теперь уже почти не осталось следов разрушений. Начато строительство новой церкви, а на местах, где бушевал пожар, уже повырастали новые хижины. В центре всего этого нелепо торчит сияющая пирамида из черного стекла, на которой выгравированы имена погибших (включая и Кеннета Одуа).

Винсент опускается на корточки и проводит пальцами по земле, просеивая ее.

— Здесь все еще находят всякие остатки. Кости и кусочки металла. Они как-то вырываются на поверхность. Как у человека, когда у него рана. Или заноза. Земля исторгает это из себя.

Когда мы приходим обратно и снова возвращаемся на шоссе, настроение у нас подавленное. Мимо проносятся новые микроавтобусы, забитые людьми, которые едут в город. Навстречу нам летит Столовая гора, но сейчас облако уже скрывает ее пресловутую плоскую вершину.

— Я отвезу вас в гостиницу, а вечером отправимся на охоту, о’кей?

Набережная Кейптауна, где расположен мой отель из стекла и бетона, представляет собой невероятный контраст с тем местом, где мы только что были. Как будто совершенно другая страна. Трудно поверить, что все эти модные магазины и пятизвездочные рестораны находятся в нескольких минутах езды на такси от беспросветной нищеты предместий.

Я принимаю душ, а затем спускаюсь в бар, где делаю несколько звонков, пока дожидаюсь Винсента. Здесь уже сидят несколько небольших групп мужчин среднего возраста, и я изо всех сил стараюсь услышать, о чем они говорят. Среди них много американцев.

Я уже пыталась договориться об интервью с главным следователем Управления гражданской авиации (CAA) Южной Африки, однако ее офис отказался разговаривать с прессой. Но я все равно набираю их номер. Голос секретарши, которая мне отвечает, звучит устало:

— Все это есть в официальном докладе. Выживших не было.

Все мои усилия пообщаться со спасателями, первыми прибывшими на место крушения, также заканчиваются ничем.

Винсент появляется в отеле с таким видом, будто он тут хозяин, — впрочем, в этой экстравагантной роскоши он смотрится так же органично, как и в сердце Каелитши.

Я рассказываю о своей неудаче с CAA.

— Смело можете о них забыть. Но я посмотрю, что можно сделать, чтобы вы смогли поговорить с другими людьми.