Говорят также, что некоторые женские музыкальные группы, такие как очень популярные ансамбли «АКВ 48» и «Санни Джуниорс», уже создают собственные сурработные номера, основанные только на танце и беззвучном синхронном шевелении губами.

В середине апреля я вылетела в Кейптаун, Южная Африка, для встречи с Винсентом Кати, частным детективом, нанятым для того, чтобы выяснить местонахождение неуловимого Кеннета Одуа — так называемого четвертого всадника.

В середине апреля я вылетела в Кейптаун, Южная Африка, для встречи с Винсентом Кати, частным детективом, нанятым для того, чтобы выяснить местонахождение неуловимого Кеннета Одуа — так называемого четвертого всадника.

Зона прибытия в интернациональном аэропорту Кейптауна кишит энергичными и назойливыми туристическими гидами, которые орут: «Такси, мадам?» — и размахивают у меня перед носом флаерами на «Туры по Каелитши — все включено». Несмотря на всеобщий хаос, в толпе легко заметить Винсента Кати — частного сыщика, согласившегося несколько дней сопровождать меня по Кейптауну. При росте за метр девяносто и весе под сто пятьдесят килограммов он возвышается над водителями такси и туроператорами, словно башня. Он приветствует меня широкой улыбкой и немедленно берет под контроль мой багаж. Проталкиваясь через толпу к автостоянке, мы обмениваемся дежурными фразами. Неподалеку прохаживаются двое усталых полицейских в синей униформе, которые смотрят на каждого подозрительно, однако ни они, ни таблички, предупреждающие вновь прибывших «не вступать в контакт с незнакомыми людьми», похоже, не отпугивают местных аферистов. Винсент отбрасывает с дороги парочку самых навязчивых, коротко бросив: «Воертсек».

Я измождена шестнадцатичасовым перелетом и до смерти хочу выпить чашечку кофе и принять душ, но, когда Винсент спрашивает, не желаю ли я прямиком отправиться на место крушения самолета «Далу Эйр», прежде чем поселяться в гостиницу, я с готовностью соглашаюсь. Он одобрительно кивает и подталкивает меня к своей машине — блестящему черному BMW с тонированными окнами.

— Здесь нас никто не рассмотрит, — говорит он. — Будем выглядеть как политики.

Он выдерживает паузу и, взглянув на меня, закатывается хохотом. Я опускаюсь на сиденье пассажира и отмечаю для себя, что на приборной доске установлена крупнозернистая фотография Кеннета Одуа, снятая, когда ему было четыре года.

Когда мы покидаем аэропорт и выруливаем на автомагистраль, я замечаю вдалеке Столовую гору, за вершину которой зацепилось облако. Дело идет к зиме, но небо над головой безупречно голубое и прозрачное. Винсент сворачивает на шоссе, и в глаза мгновенно бросаются явные признаки ужасной бедности. Аэропорт, возможно, и построен по последнему слову техники, но по обе стороны дороги стоят покосившиеся ветхие лачуги, и Винсенту приходится резко тормозить, когда поток машин зигзагом начинает перебегать маленький мальчик, который тянет за собой на веревке собаку.