Хайден кладет мальчику руку на плечо и обнимает его, словно младшего братишку. А тот продолжает бредить.

– Паспортов нет… нет паспортов… как же мы вернемся домой…

– И не надо никуда возвращаться, Тед, – уговаривает его Хайден. – Оставайся там, где ты сейчас. Похоже, классное место.

Вскоре у самого Хайдена темнеет в глазах, и он тоже отправляется в иные края. Вот дом его детства до того, как родители начали ссориться. Он заезжает на своем велике на пандус для прыжков, не справляется, падает и ломает руку. «О чем ты только думал, сын?!» А вот ссора родителей во время развода из-за прав на ребенка. «Ах, ты хочешь его?! Ладно! Ты получишь его только через мой труп!» Хайден смеется и смеется, а что еще делать, если семья рушится у тебя на глазах? Смех – его единственное прибежище. А потом он нечаянно подслушивает, как родители принимают решение разобрать сына, лишь бы он не достался другому. Впрочем, это даже не решение, это отчаянная попытка выбраться из тупика.

– Вот и отлично!

– Вот и отлично!

– Если ты это хочешь!..

– Если этого хочешь ты!..

– Только не взваливай ответственность на меня!

Они подписали ордер на разборку, чтобы не уступать друг другу, но смейся, смейся, смейся, Хайден, ведь если ты остановишься, тебя разорвет на куски так, как ни одной «живодерне» не снилось!

Сейчас он далеко, плывет в облаках, играет в «Эрудит» с далай-ламой, но, представьте себе, все фишки на тибетском языке.

Однако в следующий миг зрение Хайдена проясняется, и он возвращается к реальности. У него пока еще хватает сил, чтобы понять: он – в «Ком-Боме», и температура невыносимая. Он оглядывается. Ребята, его друзья, еще в сознании, но лишь едва-едва. Некоторые приткнулись в углах. Другие лежат на полу.

– Ты о чем-то рассказывал, Хайден, – раздается чей-то слабый голос. – Давай дальше. Нам интересно…

Затем Эсми прикладывает ладонь к шее Теда, щупает пульс. Глаза мальчика все еще полуоткрыты, но он больше не бормочет о тропических пляжах.

– Тед умер, Хайден.

Хайден закрывает глаза. Вот и ушел первый… Остальные не задержатся. Он бросает взгляд на лежащий рядом автомат. Тяжелый. Полностью заряженный. Интересно, сможет ли он хотя бы поднять его… Смог. Он никогда не стрелял из такого, но тут особого умения и не нужно. Вот предохранитель, долой его. А вот спусковой крючок.

Он смотрит на искаженные мукой лица друзей и думает, на каком месте в списке самых тяжелых смертей стоит «выстрел из автомата». Наверняка быстрая смерть лучше медленной. Он еще раз обдумывает то, что собирается сделать, а потом говорит: