– Он вкладывал в свою музыку всю душу. Мне всегда казалось, что крохотная частичка Уила оставалась в каждом инструменте, на котором он играл. После его исчезновения все гитары какие-то не такие. Теперь, когда на них играют – это всего лишь ноты.

– И ты решила сделать себе маленького гитарного раба из нашего общего друга.

Уна поднимает было глаза, желая испепелить Коннора… но, похоже, у неё больше нет на это сил. И она снова опускает взгляд.

Коннор поворачивается к Собранному – тот не сводит с Коннора глаз, можно сказать, сверлит его взглядом. Коннор крепче сжимает винтовку.

– Ну а ты зачем сюда припёрся? – спрашивает он. – И как вообще догадался, куда идти?

– У меня достаточно памяти Уила Таши’ни, чтобы понять, где твой друг-клаппер будет искать пристанища. И, я думаю, ты знаешь, почему я пришёл сюда. Я пришёл за Рисой.

При звуке её имени, вылетевшем изо рта этого существа, у Коннора вскипает кровь. Его подмывает крикнуть: «Она тебя ненавидит! Она не желает иметь с тобой никакого дела! Никогда!» Но Коннор видит запачканные мочой брюки Сплёта, ощущает исходящую от него вонь и вспоминает, каким беспомощным он выглядел, привязанный к столбу. Это так похоже на его собственный плен в подвале Арджента. Сочувствие – последнее, что Коннору хотелось бы ощущать по отношению к этому типу, и всё же – вот оно, здесь, не даёт разгореться его ненависти. Собранный весь исходит безнадёжностью – она словно сочится сквозь его швы; и как бы ни желал Коннор добавить этому существу мучений, он не может этого сделать.

– И что – ты собирался шантажировать её, как прежде, чтобы она ушла с тобой?

– Я её не шантажировал! Это «Граждане за прогресс»!

– И ты хочешь привести её обратно к ним.

– Да нет же! Я здесь, чтобы помочь ей, идиот!

Коннора эта реплика даже слегка веселит.

– Полегче, Солянка! У меня тут, как видишь, ружьецо.

– Ты только зря тратишь время, – вмешивается Уна. – Его всё равно не вразумишь. Он же не человек! Он неживой!

– Je pense, donc je suis, – произносит Собранный.

Французский язык для Коннора – тёмный лес, однако он знает достаточно, чтобы понять, о чём речь.

– То, что ты мыслишь, ещё не значит, что ты существуешь. Компьютеры тоже вроде как мыслят, но они только подражают настоящим мозгам. Дерьмо на входе/ дерьмо на выходе – и ты всего лишь большая куча дерьма.

Собранный опускает заблестевшие глаза.

– Что ты понимаешь…

Коннор видит, что задел в своём противнике больной нерв, затронув тему жизни. Тему Экзистенции с большой буквы. И снова Коннор ощущает невольный прилив сочувствия.