Ели они наспех, холодные подорожники, забыв о горячем. Молли спала не раздеваясь, под открытым небом, укрываясь тяжёлым мехом, — и ничего, не замёрзла, не обморозилась, даже не простудилась. Даже зима и мороз были здесь другие, не как в Норд — Йорке.

…А потом дорога кончилась. Кончилась, когда чёрная гора закрыла уже почти всё небо.

— Всё, — выдохнула госпожа Старшая. Она держала Молли за руку, и они обе застыли, задрав головы, глядя на курящуюся дымом вершину.

Чёрная гора была совершенно чёрной и нагой. На склонах ничего не росло, леса не карабкались вверх, их словно отрезало у самого подножия. Вокруг вулкана хватало поселений, здесь у Rooskies тоже были шахты, но, как объяснила госпожа Старшая, размахом куда меньше, чем вокруг Норд — Йорка.

Их уже ждали. Собирались старики и старухи, морщинистые, мрачные и молчаливые. Старшую приветствовали, но уже не кланялись. Впрочем, и заступить ей дорогу никто не решился. На Молли старательно не смотрели.

Впрочем, она на них не смотрела тоже. Госпожа Старшая не отходила от Молли и говорила только о предстоящем. Не о том, что творится па fronte, не о том, живы ли, целы ль Таньша и Всеслав, а лишь о том, что предстоит сделать ей, Молли.

И упрямо уходила от всех расспросов мисс Блэкуотер о "цене магии".

— Сделай дело, милая. Ключ и замок, не забыла?

— Не забыла, госпожа Старшая. Но как же…

— На себя цену твою возьму, — каркнула старая ведьма. — Ты дело своё сполняй!

Молли не оставалась одна ни на миг. И, кажется, Старшая делала что — то ещё, потому что она почти и не видела, что вокруг творится. Комнатка в каком — то доме, бревенча тые стены, домотканые половики, закрытые плотно ставни. И Старшая — прямо перед ней. Держит за руки, смотрит прямо в глаза.

— Тепло в ладони! — привычно командует она. — На кончики! Вот Средняя бы порадовалась… её путями бредём…

Сила повинуется уже куда охотнее. Это как на лошади учишься — вроде бы ничего не делаешь, а в седле держишься всё лучше и лучше. Или вышиваешь. Или рисуешь. Что меняется? Как заставляешь двигаться пальцы?..

— Огонь! В меня! — продолжает Старшая, и пламя послушно перетекает с пальцев Молли на её собственные.

Несколько мгновений Молли ощущает странную пустоту, однако она тотчас же заполняется, словно в неё вливается незримый, но мощный и бурный поток. По рукам, плечам, шее раскатывается приятное тепло, и Молли кажется, что стена за спиной госпожи Старшей исчезает и там в сером сумраке выстраивается длинная людская цепь — те самые старики и старухи, колдуны и ведьмы, собравшиеся здесь, чтобы усмирить подземный огонь.