Госпожа Старшая вела её на северо — восток, оставив за спиной горы Карн Дреда. Они уходили всё дальше от перевала, через который шли и шли на полночь отряды Королевства. Молли не могла сейчас думать ни о доме, ни о друзьях, ни даже о маме с папой и братике.

Она думала о чёрной бездне земли, где лежит Зверь, ожидая её помощи. Ему больно, мохнатые бока жжёт разгулявшийся подземный пламень. Пламень, который не затушишь водой.

…Со Старшей они провели в пути всю ночь. К утру Молли едва держалась в седле; и тут они как раз и выбрались из лесов на широкую дорогу.

Вернее, это было русло замёрзшей реки — гладкое, ровное, присыпанное снегом. И по нему двигались путники — санные обозы.

Госпожу Старшую знали. Перед ней снимали шапки, ей кланялись. На Молли глазели, особенно мальчишки и девчонки, как показалось самой Молли, со жгучей завистью.

На санях громадное большинство составляла именно ребятня. И Молли поняла почему.

— От войны увозят, — вполголоса бросила госпожа Старшая. — Да только плохо там дело, милая моя. Не сдюжим, не сдержим врага… supostata… — некуда убегать станет. Некуда. Да и незачем. Pod yarmom… в неволе жить мы не умеем. Видишь, на розвальнях — то одна малышня? Твои ровесники уже воюют, Молли.

— Как воюют? — только и нашлась та. Хотя… чего удивляться? Билли бы воевал тоже. Да и Сэм.

— Как могут. Воды бойцу подать — уже помощь. — Старшая не смотрела на Молли. Только вперёд, где поднималась, властно раздвигая облака, исполинская чёрная гора. Одинокая, воздвигшаяся среди дремучей тайги, она казалась нелепицей, причудливой игрой неведомых сил. Даже отсюда чёрный гигант внушал безотчётный ужас.

Наконец, когда Молли уже почти свалилась с седла, госпожа Старшая приостановилась. По первому её жесту остановились сани, запряжённые парой таких же лохматых лошадок, как и пони самой Молли.

Немолодая женщина в платке и непременном touloupe улыбнулась Молли — улыбка, правда, вышла невесёлой. В санях на узлах сидели двое совсем мелких девочек, лет четырёх — пяти. Они тоже улыбнулись и с готовностью потеснились. Молли ощутила что — то мягкое под головой, поверх накинули меховую полость, и девочка мгновенно провалилась в сон.

Госпожа Старшая осталась в седле.

* * *

День сменялся ночью и вновь днём. Чёрная гора приближалась, росла, закрывая полнеба. Над вершиной курился дым, ветер подхватывал клубы, уносил прочь, словно не желая пугать народ без нужды.

Река становилась шире, вбирала в себя притоки, на берегах оставались сёла и небольшие городки, но госпожа Старшая нигде не останавливалась, только меняла лошадей. Молли вообще не понимала, когда спит её наставница и спит ли вовсе?