Чужая сила утекала сквозь пальцы, оживив их, прогнав странное оцепенение, но Молли не умела ни направить эту мощь, ни хотя бы удержать.

Своё. Только своё.

Белое поле, чёрные машины на нём, склёпанные из кованого железа, пушки и пар, снаряды и бомбы, дым и огонь, пули и осколки. И трое — в самой середине. Девочка из Норд — Йорка с двумя оборотнями — волчицей и медведем.

Ах да, и ещё кошка.

Трое и кошка. Кошка. Кошка у окошка…

Пальцы Молли шевельнулись. Тогда, у госпиталя, когда надо было спасать госпожу Вольховну Среднюю и её пациентов, всё получалось словно в бреду, в горячке, а сейчас, напротив, Молли ничего не чувствовала, кроме лишь пляшущей на кончиках пальцев силы.

Её собственной.

Их пока что не видели. Или не обращали внимания? За спинами троицы горел Мстиславль, артиллерия Королевства перенесла огонь вглубь, громя дальние амбары да склады на северной дороге.

Пора, Молли.

Она разжала кулак.

И зажмурилась — крепко — крепко.

Но при этом она и так видела всё, что нужно.

Выпущенное на свободу существо, которому не было имени, взмахнуло короткими злыми крыльями, устремляясь к крайнему шагоходу. Раз, другой, третий — вот они, узкие щели, презрительно щурящиеся на весь белый свет. Внутрь! Внутрь, туда, где сплетаются трубы и паропроводы, где горят топки и вовсю трудятся котлы, где ярится перегретый пар, отдающий свою мощь склёпанному из гнутых железных плит чудовищу.

Молли мельком увидела людей, покрытых потом, в очках — консервах, в таких же машинистских шлемах, каким она когда — то так гордилась, — за рычагами и штурвалами, вцепившихся в рукоятки, выкрикивающих команды в воронки переговорных труб; махнула крылом и ринулась по узкой шахте вниз, к машинам, к топкам и котлам.

Там рычало и билось пламя, билось в страхе, уже понимая, что сейчас будет, но бессильное ей помешать.

Ветер и крылья, теснота машинного отделения, красные мокрые лица кочегаров; может, здесь отцы её уличных друзей — нет, не думай про это, Молли Блэкуотер!

Невидимая птица слегка задела кончиком крыла несколько труб. Ей нипочём были толстая котельная сталь и асбест изоляции.

Молли в снегу дёрнулась от боли — от пальцев вверх к плечу и шее словно ударила огненная игла.

Но трубы лопнули, потоки пара вырвались из разрезов, и птица закружилась во мгле, стараясь не замечать боли, рассекая концами крыльев, что сделались сейчас острее бритвы, всё, до чего могла дотянуться.

Но Молли, разумеется, рубила не вслепую. Кочегары с воплями выбрасывались из отсека, распахнув аварийный люк в полу, — ну и пусть их. Громадный шагоход дрогнул, пошатнулся, а птица, излюбленное с недавних пор оружие volshebnitzy Молли Блэкуотер, вырвалась на свободу.