Где-то на этом месте его сознание начало погружаться в сон. Но последняя мысль преследовала его гулким ударом колокола:
* * *
Проснувшись, он обнаружил, что стоит в ванной комнате номера 217.
(он снова бродил во сне – но зачем? здесь нет передатчика, который можно разбить)
Свет в ванной был включен, а сам номер у него за спиной погружен во тьму. Занавеска вокруг ванны на птичьих лапках оказалась задернута. Коврик рядом с ней – помят и влажен.
Джек вроде бы начал ощущать подобие страха, но сам по себе дремотный характер испуга подсказывал, что все это происходило во сне. И все же справиться с ним не удавалось. Слишком многое в «Оверлуке» поначалу представлялось лишь сном.
Он подошел к ванне, сам того не желая, но не в силах остановиться.
Отдернул занавеску.
Внутри невесомо плавал в воде совершенно голый Джордж Хэтфилд, из груди которого торчал нож. Вода вокруг него окрасилась в ярко-розовый цвет. Глаза Джорджа были закрыты. Его обмякший пенис колыхался на поверхности подобием странной водоросли.
– Джордж… – услышал Джек собственный голос.
Глаза Джорджа резко открылись. Они были словно отлиты из серебра и совершенно не походили на человеческие. Руки Джорджа, белые, как две рыбины, нащупали края ванны, и он сел. Нож торчал точно в середине груди, на равном расстоянии от сосков. Края раны даже не припухли.
– Вы перевели таймер вперед, – сказал сереброглазый Хэтфилд.
– Нет, Джордж, я этого не делал. Я…
– Я не заикаюсь.
Джордж уже поднялся во весь рост, не сводя с Джека белесого серебристого взгляда, его губы скривились в мертвой улыбке. Он перебросил ногу через фаянсовый край ванны, и белая сморщенная ступня опустилась на коврик.
– Сначала вы пытались сбить меня на велосипеде, потом переставили таймер, потом хотели зарезать меня ножом,
Джордж пошел к Джеку, вытянув вперед руки с чуть скрюченными пальцами. От него пахло тленом и сыростью, как от опавших листьев, которые долго поливали дожди.