Она быстро вышла в холл и вернулась.

— Да, все на месте, — сказала она, распаковывая. — Тот предмет из камня на самом деле очень красив.

Она подошла к серо-черному камню с необычной поверхностью, и через высокие окна, выходившие на остров Рузвельта и фонтан Делакорт в Ист-Ривере, проникли резкие солнечные лучи и так осветили всю комнату, что засверкали картинные рамы.

— Будет просто прекрасно, — произнесла она. — Иногда камень будет лежать здесь на полке, а я смогу лежа смотреть, как он искрится на солнце. Или, может быть, я узнаю о нем больше. Он похож на китайский массажный камень.

Она пробормотала что-то себе под нос и положила камень на одну из верхних полок.

— Простите мой вопрос, — сказал он, одним рывком оторвав окровавленный рукав и надев остатки рубашки, — но что вы будете делать со всеми этими платьями? Если вы их не носите?

Она фыркнула и улыбнулась.

— Я их сожгу. Как я сделала со всеми другими. Знаете? Я сожгла все мои бумаги из «Метро-Голдвин-Майер», все контракты, все рекламные фотографии, все сценарии — все целиком! Все, кроме вот этого.

Она показала на шкаф.

И тут он увидел.

На самой верхней полке стояла золотая статуэтка «Оскара».

— Я ни разу не получила «Оскара» за мои фильмы, — сказала она. — И тогда эти кинобоссы были вынуждены дать мне почетного «Оскара» задним числом. Какой позор, а? За всех причастных!

Он немного подождал и вышел в холл.

— Но это фантастические платья, их не стоит сжигать, — произнес он из холла.

Она опустилась в одно из кресел и закурила новую сигарету «Кент».

— Не знаю, Вильям, не знаю. — Она сбросила туфли. — Наверное, их раздарят. После моей смерти.

Она показала на стены:

— То же самое будет со всем остальным. Оно просто пойдет на благотворительность. Но… что… происходит? Видите?

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Идите сюда! — попросила она.