— Мы довольно далеко продвинулись на восток, — заметил он, — у меня рука не поднялась разбудить тебя.

По его лицу она увидела, как он страшно устал.

— Снегоход берет немного больше бензина, чем я думал, — продолжал Лассе. — Мы сделаем так. Мы едем вниз. А потом я выйду и попытаюсь купить у них бензин, у них наверняка есть скутеры, раз они живут совсем рядом с горами. Или они кого-то знают.

Она кивнула.

— Кстати, а у тебя есть деньги?

Она показала на сумку Марины, и, немного порывшись, он вытащил две бумажки по пятьсот крон каждая.

— Но самое важное, — предупредил он, — что ты все время должна прятаться под одеялами — они не должны тебя видеть.

Она заверила его, что все поняла. Он опять нажал на газ, и они легко покатились вниз по горнолыжному спуску, пока Лассе в конце концов не выключил двигатель.

— Теперь полное спокойствие, что бы ни случилось.

Когда он ушел, Ида краем глаза посмотрела на дом, стоящий всего лишь в нескольких десятках метров от них. Во всех окнах горел свет, и доносилась музыка. Накрыв голову одеялом, она услышала, как Лассе решительно стучит в дверь, а потом чьи-то низкие голоса. Затем дверь закрылась, и стало тихо. Долгое время ничего не происходило, по-прежнему стояла тишина. Опять скрипнула дверь, и по снегу захрустели шаги. Лассе забрался в снегоход и стал что-то искать в отделении рядом с водительским сиденьем.

— Черт бы их подрал, — прошептал он. — Там какая-то саамская вечеринка! Сбор родни, но я смогу купить бензин. Они за ним съездят. Они пьяные и хотят нас угостить. Я тебе что-нибудь принесу, ты только лежи спокойно.

Ида услышала, как кто-то позвал его из дома и как он вышел из снегохода и закрыл водительскую дверь. Опять ей придется ждать. Через несколько минут она медленно повернула голову и немного оттянула одеяло.

Через образовавшуюся щель ей стал виден весь дом.

В дверях стоял мужчина средних лет в темно-синем костюме с красной и желтой вышивкой и большим стоячим воротником со вшитыми серебряными нитями. Та же вышивка была и на синей шапочке с красной кисточкой. В одной руке он держал ролл из лаваша, от которого время от времени откусывал кусочки, а во второй — сигарету.

Докурив, он бросил окурок в сугроб, достал маленькую бутылочку и сделал несколько больших глотков.

Дверь опять открылась, на улицу вышел другой мужчина, и на несколько секунд она заглянула прямо в дом. Олений рог на стене, телевизор в углу, обеденный стол со свечами и белой скатертью. За столом сидели дети и несколько женщин, Лассе видно не было.

Дверь закрылась, и мужчины, оба с круглыми лицами и поразительно похожие между собой, начали говорить, поочередно передавая друг другу бутылку. Она услышала, что они говорили на сильном диалекте, и ей не удалось уловить суть разговора.