Получу ли я когда-нибудь объяснение?

Альма. Которая никогда ничего не рассказывала. Которая, может быть, не могла рассказывать, потому что то, что она пережила во время войны, было таким… да, каким?

Ида быстро натянула на себе еще одежду, открыла тонкую пластмассовую дверь и увидела, как Лассе и Миккола сидят у огня, сине-желтое пламя которого охватило раскаленные докрасна толстые деревянные обрубки.

— Доброе утро. Наконец-то ты выспалась как следует. Мы только что встали, — сказал Лассе.

— Вот как. Не думаю.

Девушка села на пластмассовую табуретку с сиденьем из овечьего меха, и Лассе протянул ей ковш с супом из голубики.

— Вы встали не только что. Этот огонь горит как минимум уже час.

Миккола взглянул на нее с некоторой долей уважения.

— Да, я просто сижу, пью завтрак, — слегка улыбнулся Миккола, дуя на пену в пивной банке. — А вот Лассе пытается разыскать своих родственников.

Ида очень медленно повернулась к Лассе.

Родственников? Гм.

Сейчас надо найти правильный тон.

— Твоих родственников?

— Значит, так, — начал Лассе. — Как ты знаешь, Ида, у меня есть финские корни. И прежде чем ехать дальше, я бы хотел, чтобы мы… Да, мой брат, значит, Стен, он был биологом, если ты помнишь. Это было здесь, поблизости. Когда он провалился под лед. Рядом со старым рыбачьим поселком.

Лассе сделал небольшую паузу.

— …рыбачьим поселком, который должен находиться… именно где-то здесь, неподалеку. Тело так и не нашли. И я всегда хотел побывать на этом месте. А теперь я как следует изучил карту, и Миккола любезно привез нас сюда по уйме маленьких дорог. И я подумал, Ида, что тебе тоже стоит посмотреть на это место.

И он надолго замолчал.

Ида тоже молчала, оглядываясь. Она почувствовала, что Миккола смотрит то на нее, то на Лассе.

— Для меня не играет никакой роли, что вы делаете, — наконец сказал Миккола. — Только бы мне получить свои деньги.

— Само собой, — произнес Лассе и вытер варежкой уголок глаза.