– Мисс О’Нил, надеюсь, ничего дурного вы с них не считаете, – пошутил мэр Уокер, протягивая Эви ритуальные ножницы для разрезания ленточек; новый театр Зигфельда жаждал открытия.

– Ну, поехали! – Эви лязгнула железом поперек бантика, и ленточка распалась; толпа встретила это событие восторженным воем.

А где-то в ее гуще человек с загнанным лицом и пустыми глазами, одетый в потрепанную военную униформу, толкал свое кресло на колесах к ярко освещенной платформе, что-то бормоча себе под нос и врезаясь в людей на каждом шагу. Люди расступались, ругаясь.

– Смотри, куда прешь, парень, – прорычал какой-то мужчина, но солдат его даже не услышал.

– Время пришло, время пришло… – твердил он, неуклонно продвигаясь вперед.

Там, впереди, Эви отступила в сторону и милостиво приняла от фаната букет цветов.

– Время… время пришло, – лихорадочно прошептал солдат и полез в карман за револьвером.

Все взгляды были прикованы к Эви, которая посылала толпе воздушные поцелуи.

Солдат поднял пистолет. Оружие дрожало в его руке.

– Время пришло, – простонал он.

Улыбка Эви сияла все так же ослепительно, когда она наконец повернулась в его сторону. Она увидела пистолет у него в руке, но не совсем поняла, что это такое: c тем же успехом он мог держать, скажем, рыбу… или альбатроса. Реакции Сэма оказались быстрее. Время вдруг стало ужасно медленным и вместе с тем невероятным образом обострилось. Кровь ударила молотами в уши, отсекая вскрики остолбеневшей публики. Даже и сами люди как-то растворились: остались только Эви, человек в кресле и револьвер. Сэм был слишком далеко, чтобы схватить его раньше, чем он выстрелит, да и думать особо было некогда. Сэм оттолкнул Эви и простер руку в сторону солдата.

– Ты меня не видишь, – прорычал он, вложив в это движение каждую унцию своей воли.

В тот же миг его будто камертоном ударили; все тело задрожало от усилия, колени подогнулись, но Сэм устоял.

– Ты. Меня. Не. Видишь.

Сбрендившие глаза солдата опустели, лишившись всех остатков сознания, как у сомнамбулы. Тут уже Сэм прыгнул вперед и вырвал револьвер из его грязных пальцев. Несколько зевак поближе к нему тоже попали под раздачу и остекленели, задрав голову, устремив взор в небо и погрузившись в какую-то личную грезу.

Зато остальная благодарная публика не упустила ничего.

Полиция пробилась к платформе и окружила все еще оглушенного агрессора. Аудитория неудержимо дрейфовала от озадаченности к изумлению: они что, правда видели все это своими глазами? Шепот превратился в ропот, ропот – в крики. Люди хлынули вперед отовсюду сразу.