– Ну и кто из нас труп? – спросил создатель кошмаров, рассматривая сожженного врага. Пнул тлеющие сучья, и те рассыпались, разбрасывая искры.

Повернулся к последователям, произнес громко и уверенно:

– Фобетор принял нашу жертву.

Дэймосы восторженно загомонили, а лицо, завешенное грубой тканью, снова повернулось в ту сторону, где стоял Герард. Взгляд темного сновидящего скользнул в пустоту за колонну. А затем он не спеша начал приближаться. Оракул невольно обернулся, проверяя, не стоит ли за его спиной еще один провинившийся слуга, которого ожидает наказание. Но не увидел никого. А когда повернулся – танатос стоял рядом.

За какую-то долю секунды Герард ощутил запах гари и мокрой ткани, исходящий от его одежды, заметил след копоти на маске, услышал шумное дыхание. «Он не может меня видеть», – мелькнула быстрая мысль и тут же, словно услышав ее, бич сновидений протянул руку. Та должна была пройти сквозь гостя из другого времени и пространства, но вместо этого пальцы в серой перчатке сжали горло оракула. Стиснули, впиваясь в напряженные мышцы.

Это не могло быть! Сон не позволял подобных аномалий. Но Герард не успел до конца осознать происходящее – тело отреагировало на агрессию машинально, перехватывая запястье противника и освобождаясь от захвата.

…Пытаясь освободиться.

Сокрушительный удар по голове сзади бросил его на камни. Перед глазами появилось полуразложившееся лицо. Оно ухмылялось разодранным ртом. Скрюченная кисть вцепилась в волосы. На спину навалилась новая тяжесть, силясь удержать на месте, над ухом сипел провалившимся носом еще один прокаженный.

– Так и знал, что в такой важный момент для истории Полиса кто-нибудь из оракулов проберется сюда, к нам, – прозвучал над головой удовлетворенный голос танатоса. – Ты ведь оракул? И не самый слабый. Иначе бы не пробился через волну. Не важно, из какого времени ты пришел, главное, теперь мы можем воспользоваться твоей бесценной памятью.

Это было невозможно. Видения не могли нападать на видящих. Дэймосы не жили вечно. Отголоски минувшего не обладали свободой выбора. Однако сейчас тени прошедших событий обрели плоть и волю. Действовали как хотели и меняли сон, как им вздумается.

Не обращая внимания на боль, Герард сделал то, чего так желал недавно – рывком протянул руку и сжал пальцы на липком горле ближайшего прокаженного. Почувствовал хруст смятой трахеи. С удовлетворением увидел, как закатились его глаза, а на изъеденных губах выступила кровь.

Сквозь алую пелену ярости оракул смотрел на танатоса.

– Не убивать! – приказал тот кому-то за спиной Герарда. – Мне нужна его память.