«Охотник», – мелькнуло в растерзанной памяти неожиданное слово.

Тот еще раз взмахнул плетью, она взвилась в воздух, упала на плечи создателя кошмаров, обвив все тело тонким шнуром, и, сдавив, стала гнуть к земле.

Но и сам воин сновидений был уязвим. Безглазые зубастые морды, в которых уже не было ничего человеческого, впились в его икры, длинные кости пронзили колени острыми спицами.

Дэймос рассмеялся снова, сдирая черную ленту. Охотник, не обращая внимания на боль и льющуюся кровь, вырвал второй бич из оживших фрагментов тел и ударил им, пытаясь освободиться…

Миракс видел его напряженное, оскаленное лицо. И понимал, что не в состоянии помочь.

Целителю не дано победить создателя кошмаров и вряд ли он справится с хищными химерами. Агрессивными, страдающими, больными… последнее слово обожгло его не хуже едкого натра.

На это воздействие ушли оставшиеся силы. Он выложил все, что было, до самого дна… Распавшиеся ткани начали соединяться, срастались кости, кожа затягивала обнаженные мышцы, закрывались разорванные вены. Боль уходила, таяла, больше не могла управлять этими существами. И дэймос, отбивающийся от атак охотника, не способен был наполнить их новой ненавистью.

Целитель опустился на пол, каменный, чистый, холодный, глядя, как мимо проходят знакомые люди. Горус, Семат, Изис, Хонс и другие… Тают, ускользают из этого кошмара.

Кожаная петля связала танатоса в третий раз, и он взвыл от ярости, впиваясь зубами в ремень, на губах выступила пена, как у загнанной лошади, закатились глаза, охотник бросился к нему, туже затягивая удавку.

– Где тюрьма?! – рявкнул он в искаженное судорогой лицо создателя кошмаров.

Тот захрипел, царапая шею.

– Не скажешь ты, признается Фарис. Он выживет, а ты сдохнешь! Сейчас!

Дэймос задергался, заскулил, пытаясь уцепиться за руку охотника.

– Оазис… западный… Эрг, – прохрипел он, спеша передать ценную информацию словами и дополнить образами. – Дом на… окраине. Стена… двор изолирован… охрана. Теперь убейте его… меня оставьте. Меня!

Он выплюнул последнее слово вместе со сгустком крови и завопил от боли или ужаса. Из ушей и рта потекли красные струйки. Глаза начали вылезать из орбит. Дэймос подавился собственным языком и теперь захлебывался кровью.

Охотник поспешил стянуть с него плеть, запустил ладонь в грудную клетку тела сновидения. Разжал стиснутые зубы рукоятью плети, оглянулся на целителя. Тот поймал его бешеный, яростный взгляд и отрицательно покачал головой.

С этим он ничего сделать не мог.

Танатос, попавший в плен и выдавший врагу информацию, уже распадался на куски под руками охотника, рассыпался, превращаясь в груду праха. Окончательно, безоговорочно мертвый.