Роланд чувствует, как страх, подобно болотной жиже, поднимается все выше, грозя поглотить его. Он хочет избавиться от него, подменить гневом, но страх слишком силен. Тогда он пробует утешиться чувством победы над врагом – ведь Коннор совсем скоро окажется на его месте, но даже от этого лучше не становится.

– Сейчас в груди появится тянущее ощущение, – предупреждает хирург, – но ты не беспокойся.

Два часа пять минут.

– Моргни два раза, если слышишь меня.

Роланд закрывает глаза и снова открывает, потом повторяет то же самое снова.

– Ты очень смелый парень.

Он пытается отвлечься, думая о посторонних предметах, о местах, в которых ему довелось побывать, но разум упорно возвращается к реальности. Все находящиеся в операционной сгрудились прямо над головой. Фигуры, ставшие почему-то желтыми, наклоняются над ним, заслоняя обзор, как лепестки цветка, закрывающие сердцевину после захода солнца. Ассистент отсоединил и убрал еще одну секцию стола. Лепестки все ближе, их круг все теснее. Он не заслужил того, что с ним делают. Он сделал много плохого, но поступков, за которые можно обречь человека на такую муку, он не совершал. И священника так и не привели.

* * *

Два часа двадцать минут.

– Сейчас тянущее чувство появится в районе нижней челюсти. Но ты не беспокойся.

– Моргни дважды, если слышишь.

Роланд моргает.

– Отлично.

Теперь он, не отрываясь, глядит в улыбающиеся глаза медсестры. Они все время улыбаются, это странно. Кто-то поработал над этим, не иначе.

– Боюсь, тебе придется перестать моргать.

– Время? – спрашивает один из хирургов.

– Два часа тридцать три минуты.

– Мы отстаем от графика.

То, что творится вокруг, нельзя назвать тьмой. Такое впечатление, что мало света. Роланд слышит все, что происходит, но выражать свое отношение уже не может.

Приходит новая пара хирургов.