– Я все еще здесь, – говорит медсестра, но это ее последняя реплика. Через несколько секунд Роланд слышит шарканье ног по полу и понимает: она ушла.

– Сейчас ты почувствуешь легкий дискомфорт в голове, – говорит хирург, – но беспокоиться не о чем.

Больше он уже с Роландом не общается. Более того, хирурги начинают разговаривать так, будто его уже нет на столе.

– Ты видел вчерашнюю игру? – спрашивает один другого.

– Да, ерунда, – отвечает напарник.

– Приступаю к разделению мозолистого тела.

– Ловко.

– Ну, знаешь, ломать не строить. Это вам не нейрохирургия.

Окружающие смеются. Очевидно, шутка кажется им удачной.

В мозгу Роланда, как искры, вспыхивают и гаснут воспоминания. Возникают и исчезают чьи-то лица. Разгораются и затухают световые импульсы, похожие на миражи. Чувства сменяют друг друга. Он думает о вещах, о которых не вспоминал годами. Воспоминания разрезают тьму, яркие, как следы сгорающих в атмосфере метеоритов, и такие же скоротечные. Когда Роланду было десять, он сломал руку. Доктор предложил им с мамой выбор – месяц ходить в гипсе или пришить новую руку. Гипс оказался дешевле трансплантации. Роланд нарисовал на нем акулу, а когда его сняли, сделал на том же месте татуировку, чтобы акула оставалась при нем.

– Если бы они забили тот трехочковый…

– Чемпионами снова будут «Буллс». Или «Лэйкерс».

– Приступаю к отделению коры левого полушария головного мозга.

Роланд снова погружается в воспоминания.

Когда мне было шесть, думает он, отец попал в тюрьму за преступление, совершенное им еще до того, как я родился. Мама никогда не рассказывала, что он натворил, но всегда говорила, что я такой же, как он.

– У «Санс» шансов нет.

– Нет, ну, если у них появится хороший тренер…

– Перехожу к левой височной доле.

Когда мне было три, у меня была няня. Красивая девушка. Однажды она за что-то разозлилась на сестру и несколько раз встряхнула ее. Сильно. С сестрой что-то произошло. Она так и не стала нормальной снова. Красота опасна. Может быть, красивых людей стоит отдавать на разборку раньше всех.